Еще один шанс

— Ай да, Киреев! — у товарища — собутыльника глаза заблестели от восхищения. — Ну, Григорий Иванович! И хватка, у тебя! Каждый раз — всё больше и больше удивляюсь. И наглеца отчекрыжил и деньгами разжился! Аж зависть берёт — мне бы так уметь!

— Так учись, Мирон Евдокимович! Кто же тебе не даёт?

* * *

На следующее утро. Таганово. Подворье помещика Воронцова.

— Здрав буде, Кирьян Аркадьевич, — Никодим Холмогоров снял шапку, поклонился деревенскому старосте. — Многие лета тебе здравствовать!

— А, Никодим? — Карачун недовольно посмотрел на невысокого мастерового. — Что скажешь? Зачем пришел? Да ещё бабу привёл?

— Будь добр… — невысокий столяр нерешительно переминался с ноги на ногу. Скажи, а вашему барину бойцы, борцы, рестлеры или чемпионы не нужны, случайно?

— Никто нам не надобен, — лицо старосты перекосилось. Бровь нервно начала дергаться. Он с силой сжал кулаки. — У нас этого добра — итак уже больше двадцати рыл.

— Ос-по-ди-и, — староста поднял кулак и помахал неизвестно кому. — Понабрали, кого попало — одни обормоты. Только хлеб жрут бестолку, да носятся за деревней как угорелые.

Молодцы в огороженной от чужого внимания зоне, азартно погоняли коней, скакали по кругу, бросали вперед копья, пускали стрелы в деревянных болванов, расставленных для воинского ученья.

— Вот, мотри, добрый человек, что творят, нехрести… — хозяйственник вытянул руку и демонстративно стал загибать пальцы. — Коровушек распугали на барском лугу, траву поизмяли, ям и траншей понарыли. Хорошие доски, бревна в щепки изводят. А сколько инструмента ежедневно ломают — зачем? Топоры, ножи, косы, серпы… сюрикены какие-то, — Гыгышка ковать не успевает! А недавно, лешие, пушку притащили! Грохот от неё стоит с утра и до вечера. Выйти за деревню страшно! А ну как — прилетит чего?

В подтверждении его слов где-то за деревней что-то громко грохнуло и резво полетело с пронзительным свистом.

— Господи, прости души невинные! Сохрани и помилуй! — Староста демонстративно перекрестился. Горестно сглотнул слюну. Почесал затылок. Посмотрел на собеседника. Вспомнил про его просьбу. — Ты, ещё тут, — в два вершка от горшка, доброволец — боец недобитый. Так, что давай… — проходи мимо. Ищи работу, в другой деревне. Нам не до тебя. Не видишь у нас… Как, их? Ученья идут!

— Помилуй бог, — Холмогоров выдохнул, расстроившись. — Жаль! Очень жаль. Я так надеялся, что могу быть полезен. — Он повернулся, опустил голову и тяжело дыша, пошел в сторону выхода. За ним молча, последовала молодая девушка.

— Ну, почему мне так не везёт? — бывший «Почетный рестлер Таганово» переживал, «глотая» обиду. Он сгорбился и стал походить на великовозрастного стрика.

— Эх, судьба — судьбинушка. Горе — горькое! — Никодим горестно бубнил, тяжело переставляя свинцовые ноги по подворью. — Никому-то мы с тобой Марьюшка ненадобные. Уйдем же бродить по белу свету, искать место лучшее. Может быть, кто примет нас сиротинушек… Накормит, али приютит… Авось выживем.

На выходе, у самых ворот несчастному страдальцу повстречался Федор — слуга барина. — Здорова, Никодим! — Весело прогорланил великовозрастный детина.

— Здравствуй, Федор, — расстроившийся мастеровой ответил еле слышно. В его глазах стояли слезы. Громко шмыгнув, он вытер нос рукавом.

— А ты, тута, чаго забыл? Заняться нечем?

— Да, вот — Холмогоров произнес чуть не плача. — Заходил попрощаться.

— Какое попрощаться! — Громила резко схватил за шиворот маленького человека. Встряхнул его. — Быстро «дуй» в столярную мастерскую — Алексей Петрович спрашивал про тебя ещё с утра. Предложение к тебе есть.

— Кв… ква… квак… спрашивал! — Никодим заквакал от удивления. В голове возникла надежда. — А вдруг! А может, возьмут кем-нибудь? Хотя бы на самую простую, черновую работу? Например, подмастерьем или подручным каким? — Сердце Холмогорова затрепетало от предчувствия. — Я сейчас на любое согласен. Даже на конюшню, даже в подмастерье. Даже… — лишь только возьмите!

— Бегом, давай! Без соплей и разговоров! — Слуга повторил грозно, в приказном тоне. — Там привезли инструменты для работы по дереву и столярный станок из Индии. Командир вместе с Пехотой, без тебя разобраться не могут. Уже неделю мучаются над какой-то кнопкой. Позеленели от потуги. Что с ней делать — знать не ведают! Толи включать её — толи выключать! Она такая — большая, красная. А ты ходишь, тут — прохлаждаешься! Совесть, у тебя, есть? Кто из нас — столярных дел мастер? Елки-зепечные! — Федор выругался и широко развел руки, вместе с повисшем на них столяром.

— В селе вся работа стоит без его советов, а он прощается со всеми! Бабу ещё «каку-то» за собой таскает! Ну, и кто ты — после этого?

Сердце у Никодима взволновано затрепетало от сбывшейся надежды. Глаза «загорелись». Он гордо выпрямился. Набрал полную грудь воздуха. Обернулся к сестре и уже на бегу прокричал. — Марья, подожди меня! Я быстро! Я скоро, совсем. Мы только с чудо-станком разберемся, да со струментом…

Глава 15