Еще один шанс

— Окстись, окаянная, не съезжай с ума! — Рваный расстроился. — Как можно было средь белого дня, так опростоволосится? Да ещё на людях? Теперь засмеют! — Мужичок попытался вразумить нерадивую кобылу обидными словами с матерками, заставить её двигаться дальше. Однако ничего не помогало. Возок намертво застрял в ловушке.

Посмотреть на бесплатный концерт чужого позора мгновенно сбежались зеваки с торговых рядов. Они стали насмехаться над Иваном под задорное улюлюканье и гиганье, складывая разные шутки про него, его лошадь и всех её знакомых.

— Ах вы сороки бесхвостые! — произнесла сердобольная горожанка, проходившая мимо. — Пошто ироды над мужиком издеваетесь? Хоть бы посоромились! Прямо беда с вами — нехристями! Чай не баловство, что кобыла-то мучается?

— Окстись, бабанька, — со стороны мужиков донесся дружный хохот. — Ведь мы, же так, по-шутейному. А коли тебе взаправду жалко жеватину — взяла бы да договорилась с ней! Вы же бабы — небось, им родня! А значит пособлять должны друг дружке. Толкнула бы её рас-туды или стягнула. Глядишь, из ямы обеи бы и вылезли.

Жулька несильно дернула телегу в поддержку «родной половины», после чего печально фыркнула и посмотрела на женщину.

— Тьфу, пропасти на вас окаянных похабников нет! — спорщица обиженно поправила платок и быстро пошла по своим делам, подальше от бросаемых в её сторону насмешек.

Иван закусив, от обиды губы с удвоенной энергией стал стегать лошадь, чтобы выбраться из ямы.

Внезапно толпа утихла. А потом с уважением расступилась. Подошел знатный купец с маленьким мальчиком. Борода торговца, как и положено очень богатому человеку была большая, окладистая, серовато-пегая — даже скорее бородища! Она важно возлежала на объемистом животе. Одет торговец был по последней московской моде в несколько слоев одежды: Снизу виднелся шелковый, желтого цвета зипун. Поверх него — синий аксамитовый полукафтанец. На нём — бархатный зеленый кафтан. Сверху ещё один расписной, сиреневого цвета, а уж поверх того — узорчато-переливчатая ферязь с разрезными, завязанными за спиной рукавами.

— Бедная коняшка, — ребенок произнес жалобно. — Ей, наверное, больно? — Малыш повернулся к отцу. Поднял голову и звонким голосом обратился к родителю. — А знаешь, тятя? Мне вчера снилось, что катаюсь на повозке. А она — без лошадей! Сама двигается и поворачивает. И лошадки не мучаются. И мне хорошо! Вот такой — чудесный сон…

— Интересно всё это, — мужчина продолжил задумчиво смотреть на застрявшую телегу и несчастную Жульку. — Хотя знаешь, Алёша! Если бы нашелся умелец, что собрал такую тележку. Я бы ему за твое желание и десяти рублей не пожалел. Только сказки всё это!

— Батюшки-светы! — восторженно повторил кто-то в толпе. — Десять рублей! Это, какие деньжищи Сава Игнатьевич готов платить не понятно за, что?

— Вот, чудак! — с восторгом ответил другой. — Так это Варламов! Он, небось, себе и не такое может позволить! Куды до него другим купцам!

— А я бы для своего любимого чада, да за такое чудо и двадцать рублей не пожалел! — молодой человек внезапно показался из толпы и с вызовом уставился на купца.

Ребенок перевел взгляд с незнакомца на отца и требовательно дернул его за руку.

Купец с интересом посмотрел на незнакомца. Хитро прищурил глаза, оценивая собеседника, улыбнулся и потряс густой бородой.

— Тридцать рублей! И если она поедет сама, то я тут же расплачусь, — он произнес и гордо поднял подбородок.

— Твою кочергу через печь налево! — удивился кто-то. — Тридцать рублей! Ну и ну-у! Вот это невидаль! Вот где справедливость, православные — кому полтина, кому ни алтына? А здесь непонятно за, что такие деньги платить собираются.

— Отцы родные! Благодетели! Тридцать рублей!.. Рублей… Рублей… — как эхо пронеслось в толпе с восхищением.

Глаза мальчишки с гордостью смотрели на своего родителя. Игрушка из его сна уже была так близко. Осталось только протянуть руку и забрать её.

— Пятьдесят! — вызывающе промолвил незнакомец и полез за пазуху, готовясь достать кошелек.

Народ, находящийся возле торговцев забыл, зачем он тут собрался. Все затихли, уставившись на спорщиков включая Ивана и его старую кобылу. Лошадь с нетерпением начала вилять хвостом, ожидая развязки удивительных событий.

— Да кто ты таков? — недовольно засопел купец. — Я, Савелий Варламов — из гостиной сотни! Меня вся Москва знает! А ты кто таков будешь? — Торговец напыщенно выставил вперед грудь. И тут же не дожидаясь ответа от странного человека, внезапно произнес. — Восемьдесят рублей!

— Во-сьмь-де-сят руб-лей! — по слогам дружно выдохнула толпа… — Святой Николай — чудотворец! — Люди «перестали дышать», ожидая ответа с противоположной стороны. Кого-то сегодня явно разденут до нижнего белья. А может быть и больше!

— Я Алексей Воронцов помещик из Новгорода. Я дам сто рублей тому, кто изобретёт и покажет самодвижущую чудо-повозку!