Еще один шанс

Свет от многочисленных свечей и лампад бросал узорчатые блики на бронзу и позолоту образов, на церковную утварь и роспись потолков. Колеблющееся пламя, колыхаясь в струе воздуха, вздрагивало язычками, как живое существо, и то взлетало выше, то изгибалось в сторону, попеременно освещая и погружая во мрак очертания людей и священные лики икон. В соборе началось торжественное служение. Прихожане усердно молились, устремив глаза на древнюю икону спасителя. Под каменными церковными сводами было душно. От жаркого людского дыхания и свечного нагара у Насти кружилась голова. Однако несмотря ни на что она продолжала настойчиво осматривать присутствующих. — Должен быть здесь… Должен! — Девушка проговаривала снова и снова. — Он придет… Он обязан прийти… Я столько дней ждала! Я верила… Я знаю… — Она шептала вместо молитвы.

И вдруг, откуда-то, она почувствовала его взгляд. Как будто кто-то нежно прикоснулся к ней, погладил её по спине. Красавица вздрогнула… Перекрестившись, положила первый земной поклон, начала шепотом читать молитву. Затем медленно, с тревожно бьющимся сердцем повернула в сторону лицо. Её кавалер стоял у стены и смотрел на нее своим добрым, ласковым взглядом. На молодом красавце блистал кафтан из парчи, с широкими на груди застежками, украшенными жемчугом и золотыми кисточками. В полумраке молебна казалась, что редкий свет от лампад «радуется» и игриво отражается от его фигуры многочисленными блёсками. Девушка задержала дыхание. Ей показалось, что сердце её перестало биться. Трепетное благоговение стало наполнять её душу. Она закрыла глаза и быстро зашептала. — Всё-таки он пришел… Он нашел меня… Наконец-то, я дождалась. — Страдалица начала улыбалась сквозь выступившие слезы.

— Батюшки светы, — Матрена прошипела со стороны. — Настя, девочка моя, ясочка ненаглядная, что встряслось? Успокойся. Тебя же всю трясет. Аж взопрела.

Желанный сделал несколько шагов и кому-то улыбнулся. Девушка проследила за взглядом… и увидела конкурентку. ОНА тоже смотрела на НЕГО! Смелая… Статная… Окаянная бесстыдница. Соперница была яркой, в дорогой, богатой одежде.

— Как она смеет — блудна грешница! — юное создание возмутилась. Мгновение… и ревность острыми когтями впилась в ееё сердце. Она несколько раз из-за плеча мстительно посмотрела на незнакомку. Со злостью прищурила глаза. Нахмурила лоб. С силой сжала кулаки.

— Да кто она такая? Язва бесстыжая! Откуль змея постылая только появилась? Пусть поворачивает свои оглобли взад! Я его первая увидела! — подумала Настя, строго сдвинула брови и решительно посмотрела в сторону соперницы. — Чтоб ей было пусто, треклятой! Господь её разрази!

Ревнивица прикусила губу до боли. — Как она может косить своими глазищами в ЕГО сторону? Да я её! Да я?

Настена заволновалась. Сердце учащенно забилось. От волнения девушка сильно прикусила губу. — Я… Я даже не знаю, как его зовут? — Она опечалилась. — А он такой хорошенький! А эта стерва проклятая на него свои зенки вытаращила! Я его жду, жду… А он? И сразу к ней… Господи, ну почему я такая несчастная?

Несчастная не выдержала обрушившегося на неё горя, закрыла лицо руками и внезапно разревелась. — Вот, всегда так! Всем — всё! А мне — ничегошеньки! — По тонким её пальцам побежали капельки слез. Она зашвыркала носом. Расстроившись, стала тереть лицо рукавом.

— Ладушка! — Матрена прошептала, легонько дернув страдалицу за рукав. — Успокойся, сердешная! Что происходит? Я прям с тобой ладу не дам. Что за докука донимает твой разум? Нельзя же так! На нас все смотрят.

— Отстать, пусть смотрят… — строптиво ответила воспитанница.

Когда Настенька закончила плакать, она вытерла слезы и снова потихоньку посмотрела в его сторону. Незнакомца не было. Он ушел. А, ЭТА! Довольная, улыбалась, глядя куда-то в сторону.

Выйдя из церкви, девушка осмотрелась. Он не появился. Грудь плаксы от переизбытка чувств, сдавила тоска. В душе «скреблись кошки».

День стал плохим и грустным. Солнышко зашло за темную тучку. По небу поплыли серые, рваные облака. Они сталкивались над рекой, спешили куда-то на северо-запад. Собирался противный, нудный дождик. На ветвях ближайшего дерева громко ворчали черные вороны. Над куполами беспокойно носились галки. Посадские людишки шли навстречу в ободранной одежде, хмурые и злые… Громко кричали и стонали нищие на паперти. Недалеко от них валялись несколько пьяных, оборванных, грязных мужиков.

Колокола звонили тревожно, словно теребили душу. Они не переставая гудели и звали. Громкий перезвон был слышен в Замоскворечье, расходился в Китай-городе, в царском Кремле, за Казенным двором и над дворцами. И нехотя затихал где-то далеко — в Кулишках.

* * *

Через два-три-четыре дня. В доме одной несчастной влюбленной особы.