Еще один шанс

Перекатившись через голову, Мишка, не раздумывая, навёл ствол на бедро рядового и нажал на спуск. Грянувший выстрел показался оглушительным, но раздавшийся следом вопль был ещё громче. Вопя благим матом, бугай вывалился из седла, со всего размаху грохнувшись оземь. Ротмистр, кое-как справившись с конём, слетел с седла и, прячась за корпусом своего скакуна, выхватил револьвер.

Мишка, спрыгнув после выстрела на землю, отпрыгнул в сторону, тогда как Монгол, злобно всхрапнув, прибавил ходу, попутно подавшись обратно на дорогу. Задок телеги вильнул перед самым носом и без того испуганного коня, и тот, неожиданно взбрыкнув, сбил ротмистра с ног, попутно выбив у него оружие. Воспользовавшись моментом, Мишка ещё раз выстрелил от бедра, разнеся пулей УСМ его револьвера.

Конь рядового, отбежав на пяток шагов в сторону, вдруг зашатался и медленно завалился на бок. Бросив на него удивлённый взгляд, Мишка снова сосредоточился на вскочившем ротмистре. Подхватив револьвер, тот моментально понял, что это теперь просто кучка железа, и, швырнув его наземь, перехватил плеть.

– Ну всё, холоп. Теперь ты мне за всё заплатишь. Тришка, вяжи его! – приказал он, так и не сообразив, что с его прихвостнем не всё в порядке.

– Забудь про него, благородие. Ему сейчас не до тебя, – зло усмехнулся парень, убирая пистолет в кобуру. – Мы с тобой один на один остались. Так что можешь попробовать сам меня связать, – закончил он, сжимая кулаки и усмехаясь так, что даже раненый орать перестал.

– А-а-а! – раздался бешеный вопль, и ротмистр ринулся в атаку, вскидывая плеть.

– Да ты, похоже, совсем дурак, – буркнул про себя Мишка, делая шаг вперёд и подставляя предплечье так, чтобы рука противника наткнулась на него.

Дальше последовал резкий удар под ложечку, ещё один с левой в печень и, как добивающий, сапогом в морду. Убедившись, что ротмистр, наконец, обрёл покой, хоть и временно, Мишка достал из кармана пару кусков кожаного шнура и взялся за дело. Для начала связав зачинщика драки, он перетянул бугаю бедро, после чего связал ему руки за спиной. Рядовой хоть и здоровенный, но боли и вида крови боялся крепко. Едва увидев кровь на ладонях парня, тут же сомлел.

Удивлённо хмыкнув, Мишка свистом подозвал к себе Монгола и, кряхтя от натуги, принялся загружать пленных в телегу. Упарившись, но управившись, он привязал коня ротмистра к задку своего транспорта и отправился ко второй коняшке, чтобы понять, что с ней случилось. Как оказалось, тут всё было кончено. Пуля с расстояния в пять шагов пробила насквозь бедро рядового, прошила седло и остановилась только в лошади. Что уж она там повредила, парень разбираться не стал. Хватило и того, что умерла лошадка сразу, без мучений.

– Ты уж прости, милая, – вздохнул Мишка, погладив кобылку по шее. – Вот уж чего я совсем не хотел, так это гибели твоей.

Сняв с убитой лошади седло и сбрую, он закинул всё в телегу и, усевшись на сиденье, тряхнул поводьями, снова возвращаясь в посёлок. Подкатив прямо к зданию контрразведки, парень вызвал дежурного и, рассказав ему, что случилось, передал пленных и их имущество. Владимир Алексеевич был в отъезде, так что Мишка пересказал дежурному всю историю и собственные выводы из неё. Пообещав, что всё следующее время будет дома, он отправился в станицу.

Вернувшийся из поездки Владимир Алексеевич, внимательно выслушав доклад своего старого сослуживца, удивлённо хмыкнул и, задумчиво разгладив усы, спросил:

– Доктора к ним вызывал?

– Точно так.

– И что доктор?

– У рядового дырка в ноге. К службе уж негоден будет. Там кость вдребезги. А у господина ротмистра челюсть сломана и пять зубов как ветром высвистало. Да ещё и ребро справа, похоже, треснуло. Мишка ж ежели бьёт, так сразу так, чтобы не встал. А силы там как у медведя, хоть с виду и не скажешь.

– Да уж, силён охотничек, – хмыкнул контрразведчик. – Значит, говоришь, он думает, что этот хлыщ его специально искал?

– Точно так, Владимир Алексеевич. Особливо ежели вспомнить, что по весне его вообще за кордон уволочь хотели.

– Ладно, разберёмся, – протянул контрразведчик, направляясь в подвал.

– М-да, не повезло дураку молодому, – сочувственно вздохнул дежурный, провожая его понимающим взглядом.

Спустившись в подвал, контрразведчик отодвинул засов на двери и, чуть пригнув голову, шагнул в камеру. Вошёл он так безбоязненно просто потому, что сама камера была разделена на две части. Большая, где и содержался арестованный, и меньшая, отделённая стальной решёткой, запиравшейся на ключ. Тут же в углу стояла табуретка для таких вот посещений. В самой камере, кроме нар, прикрученного к стене стола и отхожего ведра, ничего больше не было.

Подтянув табурет поближе, контрразведчик сел, закурил, и принялся задумчиво рассматривать вскочившего при его появлении ротмистра. Держась за челюсть, тот сверлил офицера возмущённым взглядом, словно в чем-то обвиняя. Хмыкнув, контрразведчик небрежно стряхнул пепел с папиросы на пол и, вздохнув, негромко спросил:

– Ну и как прикажете вас понимать, господин ротмистр? Родину предали?