Еще темнее

Я ласково глажу ее по спине и думаю о том, что ее слезы действуют на меня гораздо сильнее, чем слезы Лейлы.

Потому что я люблю ее.

Она сильная и добрая. А я вот так отплатил ей за все – заставил ее плакать.

– Прости, малышка, – шепчу я, держа ее на коленях, и начинаю ее покачивать.

Она рыдает еще сильнее. Я целую ее волосы. Потом, когда слез не осталось, она просто содрогается от сухих рыданий. Я встаю, беру ее на руки, несу в спальню и укладываю в постель. Она зевает и закрывает глаза, а я снимаю брюки и рубашку. Оставшись в нижнем белье, я натягиваю майку и гашу свет. Я обнимаю Ану, прижимаю к себе. Через считаные секунды ее дыхание выравнивается; я вижу, что она уснула. Ведь она тоже устала. Я не смею пошевелиться, боюсь ее разбудить. Ей надо выспаться.

Лежа в темноте, пытаюсь обдумать все, что произошло за этот вечер. А ведь было так много всего. Слишком много, слишком много.

Лейла стоит передо мной. Она бродяжка, от ее запаха я невольно отшатываюсь.

Вонь. Нет.

Вонь.

Его запах. Он пахнет ужасом. И грязью. Хочется блевать.

Он злой. Я прячусь под столом. Вот ты где, гаденыш.

У него сигареты.

Нет! Не надо! Я зову маму. Но она не слышит меня. Она лежит на полу.

Из его рта выходит дым.

Он смеется.

И он держит меня за волосы.

Ожог. Я кричу.

Мне не нравится ожог.

Мама лежит на полу. Я сплю рядом с ней. Она холодная. Я накрываю ее своим одеялом.

Он вернулся. Он злой.

– Чокнутая. Тупая. Сука.

– Не путайся под ногами, заморыш, мать твою. – Он бьет меня. Я падаю.

Он уходит. Он запирает дверь. Мы с мамой остаемся.

Потом она уходит. Где мама? Где мама?

Он держит передо мной сигарету.

Нет.

Он затягивается.

Нет.

Он прижимает сигарету к моей коже.

Нет.

Боль. Запах.

Нет.

– Кристиан!

Я открываю глаза. Горит свет. Где я? Моя спальня.

Ана стоит надо мной, держит меня за плечи, трясет.

– Ты ушла, ты ушла, ты должна была уйти, – бессвязно бормочу я.

Она садится рядом со мной.

– Я здесь, с тобой, – говорит она и прижимает ладонь к моей щеке.

– Ты уходила.

Мне снятся кошмары только тогда, когда тебя нет рядом.

– Мне хотелось пить, я пошла на кухню.

Закрыв глаза, я тру ладонью лицо, стараясь отделить реальность от сна. Она не ушла. Она смотрит на меня: добрая, добрая Ана. Моя девочка.

– Ты здесь. Ох, слава богу. – Я тяну ее к себе и заставляю лечь рядом с собой.

– Я просто ушла попить, – повторяет она, когда я обвиваю ее руками.

Она гладит меня по голове, по щеке.

– Кристиан, пожалуйста, не бойся. Я здесь. Я никуда не ухожу.

– Ох, Ана. – Мои губы находят ее рот. Она пахнет апельсиновым соком… и домом.

Мое тело пробуждается, я целую ей ухо, горло, нежно прикусываю нижнюю губу, ласкаю ее тело. Моя рука сдвигает кверху майку, которую она надела. Ана дрожит от возбуждения, когда я накрываю ладонью ее грудь, и стонет возле моих губ, потому что мои пальцы находят ее сосок.

– Я хочу тебя, – шепчу я.

Ты мне нужна.

– Я вся твоя. Только твоя, Кристиан.

Ее слова зажигают во мне огонь. Я снова целую ее.

Пожалуйста, никогда не бросай меня.

Схватившись за низ моей майки, она с моей помощью стягивает ее. Я сажаю ее, снимаю с нее майку, стоя на коленях между ее раздвинутых ног. Она глядит на меня, ее темные глаза полны желания. Держа в ладонях лицо, я целую ее, и мы падаем на постель. Она запускает пальцы в мою шевелюру, целует меня в ответ с такой же страстью, как и я. Ее язык входит в мой рот, ласкает меня, угождает мне.

Ох, Ана.

Внезапно она отшатывается и упирается руками в мои плечи.

– Кристиан… Стоп. Я не могу.

– Что? Что такое? – бормочу я, покрывая поцелуями ее шею.

– Нет, пожалуйста. Сейчас я не могу, не могу. Мне нужно время, пожалуйста.

– Ох, Ана, не накручивай лишнего, – шепчу я, и ко мне возвращаются мои опасения.

С меня слетают остатки сна. Она отталкивает меня. Нет. Я в отчаянии. Я нежно прикусываю ее мочку уха, и тело Аны выгибается под моими ласками.

– Ах!.. – стонет она.

– Ана, я тот же, что и прежде. Я люблю тебя, ты мне нужна. Дотронься до меня, пожалуйста. – Я трусь кончиком носа об ее носик, гляжу на нее, опираясь на локти, и жду ее ответа.

Наши отношения зависят от этого момента.

Если она не сможет этого сделать.

Если она не сможет дотронуться до меня.

Если я не смогу взять ее.

Я жду.

Пожалуйста, Ана.

Она нерешительно кладет мне на грудь свою ладошку.

Жар и боль закручиваются спиралью в моей грудной клетке, тьма выпускает когти. Я охаю и закрываю глаза.

Я могу это сделать.

Я могу это сделать ради нее.

Моя девочка.

Ана.

Ее ладонь ползет вверх к моему плечу, кончики пальцев обжигают мне кожу. Я не в силах сдержать стон. Я ужасно хочу этого и ужасно не хочу.

Бояться прикосновений твоей любимой! Какой же я мудак!

Ана прижимает меня к себе, гладит мне спину. Ее ладони жгут. Из меня снова вырывается сдавленный стон, готовый перейти в рыдание. Я прячу лицо, уткнувшись в ее шею, ищу там спасение от боли, целую, покусываю, ласкаю языком упругую кожу, а в это время пальцы Аны гладят два шрама на моей спине.

Это невыносимо.