Еще темнее

– И мне тебя, Анастейша. Пойдем. – Мак уже спустил трап. – Спасибо, Мак. – Жму ему руку.

– Всегда к вашим услугам, мистер Грей. До свидания. Ана, рад был познакомиться.

– Всего хорошего, Мак. Спасибо, – отвечает Ана. Она выглядит немного смущенной.

Мы с Аной выходим на променад, оставив Мака на «Грейс».

– Откуда Мак родом? – интересуется Ана.

– Из Ирландии… Северной Ирландии.

– Он твой друг?

– Мак? Он работает на меня. Помогал строить «Грейс».

– У тебя много друзей?

Зачем мне друзья?

– Да нет… При моих занятиях… Я не культивирую дружбу. Разве что… – Блин. Я осекаюсь. Не хочу упоминать Элену.

– Проголодалась? – спрашиваю я, выбрав безопасную тему.

Ана кивает. Вообще-то я умираю с голоду.

– Мы поедим там, где я оставил машину.

Мы с Аной сидим за столиком в «Би’c», итальянском бистро возле порта. Она изучает меню, а я потягиваю охлажденное фраскати, весьма недурное. Я люблю наблюдать за ней, когда она читает.

– Что? – спрашивает Ана, поднимая глаза.

– Ты отлично выглядишь, Анастейша. Свежий воздух тебе на пользу.

– Честно говоря, у меня немного обветрилась кожа. Но день прошел чудесно. Просто замечательно. Спасибо тебе.

– Я очень рад.

– Можно я задам тебе вопрос?

– Сколько угодно, Анастейша. Ты сама знаешь.

– Кажется, у тебя мало друзей. Почему?

– Я ведь сказал тебе, что у меня нет времени. У меня есть деловые партнеры – хотя эти отношения очень далеки от дружбы. У меня есть семья. Вот и все. – Я пожимаю плечами. – Разве что Элена.

Слава богу, она игнорирует упоминание о Элене.

– У тебя совсем нет друзей твоего возраста, чтобы ты мог встречаться с ними и выпускать пар?

Нет. Разве что Элиот.

– Анастейша, ты сама знаешь, каким способом я люблю выпускать пар, – говорю я, понизив голос. – Еще я работаю, строю свой бизнес. Вот и все, что я делаю – за исключением парусного спорта и редких полетов. – И, конечно, секса.

– Даже в колледже их не было?

– В общем, нет.

– Значит, только Элена?

Я киваю. Куда она клонит?

– Вероятно, тебе одиноко.

Мне вспоминаются слова Лейлы: «Но ведь ты одинок. Я вижу». Я хмурюсь. Я страдал от одиночества лишь однажды, когда Ана ушла от меня.

Это было мучительно.

Я ни за что не хочу, чтобы это повторилось.

– Что ты будешь есть? – спрашиваю я, надеясь отвлечь ее от этой темы.

– Мне хочется ризотто.

– Хороший выбор. – Я подзываю официанта.

Ужин заказан. Ризотто для Аны, пенне для меня.

Официант убегает, а я замечаю, что Ана опустила глаза и перебирает пальцы. Что там у нее на уме?

– Анастейша, в чем дело? Скажи мне.

Она глядит на меня, продолжая ломать пальцы, и я понимаю, что она чем-то озабочена.

– Говори, – приказываю я. Не люблю, когда тебя что-то беспокоит.

Она поднимает голову и выпрямляет спину. На ее лице написана решимость.

Блин. Что там на этот раз?

– Я просто беспокоюсь, что тебе этого недостаточно. Ну, понимаешь… чтобы выпускать пар.

Что? Опять она за свое.

– Разве я давал тебе повод думать, что этого недостаточно?

– Нет.

– Тогда с чего ты взяла?

– Я знаю, какой ты. Что тебе… хм… требуется, – запинаясь, лепечет она. Потом сутулится и скрещивает на груди руки.

Я закрываю глаза и тру лоб, не зная, что и ответить. Я-то думал, что у нас все замечательно.

– И что я должен сделать? – шепчу я.

Я стараюсь, Ана. Честное слово, стараюсь.

– Нет, ты меня не понял, – говорит она, внезапно оживившись. – Ты был замечательный. Конечно, это было всего несколько дней, но я надеюсь, что не вынуждаю тебя идти против своей природы, притворяться.

Аргумент убедительный, но я думаю, что она не поняла главного.

– Я – это я, Анастейша, во всех пятидесяти оттенках моей порочности, – говорю я, подыскивая слова. – Да, мне приходится перебарывать в себе диктаторские замашки… но такова моя натура, так я строю свою жизнь. Да, я рассчитываю, что ты будешь вести себя определенным образом. Когда ты отказываешься, это одновременно тяжело и интересно. Мы все-таки делаем то, что мне нравится. Вчера, после твоей возмутительной выходки на аукционе, ты позволила мне отшлепать тебя.

На мгновение с удовольствием вспоминаю о вчерашней пикантной экзекуции.

Грей!

Понизив голос, я пытаюсь объяснить Ане, что я чувствую.

– Мне нравится тебя наказывать. Не думаю, что это желание когда-нибудь пройдет… но я стараюсь, работаю над собой, и это не так трудно, как я думал.

– Я ведь не возражала, – спокойно говорит Ана. Она тоже вспомнила наш тайный визит в мою детскую спальню в родительском доме.

– Знаю. Я тоже. – Я тяжело вздыхаю и говорю ей правду. – Но позволь тебя заверить, Анастейша, что все это для меня в новинку и эти последние несколько дней стали лучшими в моей жизни. Я не хочу ничего менять.

Ее лицо светлеет.

– В моей жизни они тоже были лучшими, это точно, без всяких исключений.

Я испытываю облегчение, и это наверняка отразилось в моей улыбке.

– Так ты не хочешь водить меня в свою игровую комнату? – не унимается она.

Блин. Я сглатываю комок в горле.

– Нет, не хочу.

– Почему? – спрашивает она.