Еще темнее

Она возбуждена, у нее дрожат руки, она берет белый шар, нацеливается, бьет, но из-за нетерпения мажет. Тогда она щурится, ждет моего шлепка, но вместо этого я наклоняюсь над ней и прижимаю к зеленому покрытию. Забираю из ее руки кий и откладываю в сторону.

Он больше не нужен.

– Ты промазала, – шепчу я ей на ушко. – Положи ладони на стол.

Моя эрекция уже рвется из ширинки.

– Хорошо. Сейчас я отшлепаю тебя, и в следующий раз ты, может, не будешь так делать.

Для удобства встаю сбоку от нее. Она стонет и закрывает глаза; она шумно дышит. Одной ладонью я ласкаю ее попку, другой рукой держу за волосы.

– Раздвинь ноги, – говорю я и вынимаю из заднего кармана линейку.

Ана не слушается. Тогда я сильно бью ее линейкой! Звук удара получается громким, она ахает, но ничего не говорит, и я бью ее опять.

– Ноги, – приказываю я.

Она раздвигает ноги. Линейка бьет опять. Она закрывает глаза и терпит боль, но не просит меня остановиться.

Ох, малышка.

Я бью ее еще и еще, и она стонет. Ее кожа розовеет от ударов линейки, а джинсы становятся невозможно тесными. Я бью ее, бью. И растворяюсь. Растворяюсь в ней. Ана владеет мной. Она делает это ради меня. И я люблю ее. Я люблю ее.

– Стоп, – говорит она.

Я немедленно роняю линейку и отпускаю Ану.

– Хватит? – спрашиваю я.

– Да.

– Теперь я хочу трахнуть тебя, – шепчу я хриплым голосом.

– Да, – молит она.

Ана тоже хочет этого.

Ее попка стала ярко-розовой, воздух с шумом вырывается из легких.

Я расстегиваю ширинку, давая простор моему орлу, вкладываю внутрь Аны два пальца и вожу ими по кругу, наслаждаясь ее готовностью принять меня.

Быстро надеваю резинку, встаю позади Аны и медленно вхожу в нее. О да. Вне всяких сомнений, это мое самое любимое место на свете.

Я крепко держу ее за бедра, выхожу из нее и врываюсь резко, словно нанося удар. Она вскрикивает.

– Еще? – спрашиваю я.

– Да… – задыхаясь, говорит она. – Все хорошо. Освобождайся… возьми меня с собой.

Ох, Ана, с удовольствием.

Я еще раз резко врываюсь в нее, потом перехожу на медленный, но брутальный, карающий ритм, входя в нее еще, и еще, и еще. Она стонет и кричит, а я наслаждаюсь ею. Каждым дюймом моей Аны.

Внутри ее все начинает пульсировать, она уже на грани, и я ускоряю ритм, слушаю ее крики. И она взрывается вокруг меня, крича и унося меня с собой. Я тоже кричу ее имя и изливаю в нее свою душу.

Тяжело дыша, наваливаюсь на нее. Меня переполняет благодарность. Я люблю ее. Я хочу ее. Всегда.

Я обнимаю ее, и мы сползаем на пол. Прижимаю ее к своей груди. Я ни за что не отпущу ее от меня. Никогда.

– Спасибо, малышка, – шепчу я, покрывая ее лицо нежными, как пух, поцелуями.

Она открывает глаза и улыбается сонной, сытой улыбкой.

– Твоя щека покраснела от сукна, – бормочу я и нежно тру ее лицо.

Как и твоя попка, малышка.

Она улыбается еще шире.

– Как тебе такое? – спрашиваю я.

– Потрясающе, – отвечает она. – Я люблю, когда грубо, Кристиан; люблю, когда нежно, тоже. Я люблю все, что связано с тобой.

Я закрываю глаза и восхищаюсь этой прекрасной девушкой, которую держу в объятиях.

– Ты никогда не разочаровываешь, Ана. Ты красивая, яркая, умная, забавная, сексуальная, и я каждый день благодарю божественное провидение, что брать интервью пришла ко мне ты, а не Кэтрин Кавана. – Я целую ее волосы. Она зевает, вызвав мою улыбку. – Я замучил тебя. – Пойдем. Тебя ждут ванна и постель.

Я встаю на ноги сам и ставлю ее.

– Хочешь, я понесу тебя на руках?

Она качает головой.

– Прости, но тебе надо одеться – неизвестно, на кого мы наткнемся в коридоре.

В ванной открываю кран и щедро лью в воду ароматическое масло.

Помогаю Ане раздеться и поддерживаю ее за руку, когда она шагает в ванну. Быстро залезаю следом, и мы садимся напротив друг друга, а ванна наполняется горячей водой и ароматной пеной.

Я наливаю на ладонь немного шампуня и принимаюсь массировать левую ногу Аны, растирая большими пальцами ее ступню.

– Ой, как приятно. – Она закрывает глаза и запрокидывает голову.

– Хорошо. – Я радуюсь этому. Она завязала волосы в конский хвост и убрала их в пучок на макушке, но из него выбились несколько прядей. После прогулки на «Грейс» ее безупречная кожа слегка загорела.

Она сияет.

Последние дни были удивительными. Ненормальные выходки Лейлы, вмешательство Элены – и Ана, стойко выдержавшая эти стрессы. Она усмирила меня. Больше всего мне нравилось делить с ней минуты ее счастья. Я радовался, глядя, как она счастлива. Если счастлива она, счастлив и я.

– Можно попросить тебя о чем-то? – шепчет она, открыв один глаз.

– Конечно, Ана. Проси что угодно, ты сама знаешь.

Она садится выше и расправляет плечи.

Ох, не к добру.

– Завтра – когда я пойду на работу – пускай Сойер проводит меня только до входной двери офиса, а в конце дня заберет. Хорошо? Пожалуйста, Кристиан. Пожалуйста, – торопливо говорит она.

Мои руки замирают.

– А я думал, что мы договорились.

– Пожалуйста, – просит она.

Почему это так ее беспокоит?

– Как же ланч? Ведь тебе придется выйти на улицу, – напоминаю я, беспокоясь о ее безопасности.