Эскадрон, сабли наголо!

Все семь выживших в «рейде Карягина» офицеров получили заслуженные награды, а некоторые и повышения в чине. Дошла очередь и до награждения солдат. Общим списком зачитали сто две фамилии, в том числе прозвучали и Тимофея с Ленькой. Каждый по утвержденному императором решению капитула орденской думы награждался знаком отличия ордена Святой Анны с бантом – самой большой наградой для нижних чинов этого времени. Помимо того, всем названным причитались и особые наградные. В этот раз рядовые получали вместе со знаками по тридцать рублей, младшие унтера – по сорок, а старшие – по пятьдесят.

– В чин фельдфебеля производятся: младший унтер-офицер Семнадцатого егерского полка Глебов Архип, – слушал, стоя в строю, Тимофей. – …В младшие унтер-офицеры из рядовых производятся егерь Коньков Иван, Степанов Егор, драгун Нарвского полка Гончаров Тимофей…

– Тимоха! Поздравляю! – хлопнул его по плечу Чанов.

– Поздравляю, поздравляю, – неслось по строю. И даже унтера, и застывшие на флангах господа офицеры косились, не делали замечания искренне радующимся драгунам.

– С тебя причитается, Тимофей, – подмигнул ему Сошников. – Я-то сразу обо всем догадался, как только тот галун на столе увидал. Да понятно, что поспешил с этим каптенармус. Как же можно до объявления приказа его отдавать? Ну ничего, теперяча-то его и нашьешь.

– Это что же, мне теперь совсем уходить из артели, из отделения, от ребят? – разом погрустнел Гончаров. Вот уж чего ему сейчас не хотелось, так именно этого.

– Ну почему же сразу уходить? – улыбнулся Силович. – Тут же и останешься в нем, при своем командирстве.

– А вы как же, Ефим Силович? – не понял его Тимофей.

– Не боись, паря, не подсидишь! – усмехнулся тот. – Лука Куприянович Шаньгин вчистую двадцать пять лет своих выслужил, в отставку недавно прошение подал. Утвердили его вот только что. Так что скоро дела у него принимать буду, ну а ты, стало быть, у меня. Начальство наше, оказывается, всю неделю голову ломало, все думало, как же это тебя за геройство недавнее наградить. А что? В плену ты не сробел, присяге воинской не изменил, на сторону врага не переметнулся, так еще и господина офицера на спине своей вынес. Тебя бы за такое Аннинской медалью впору наградить, да ты и так за прошлогодний поход ее уже получаешь. Как быть-то здесь? Награждать-то все одно тебя надо! Ну а тут как раз такое дело – место отделенного командира высвобождается. Вот и стал ты младшим унтер-офицером, Тимоха. Видишь, как все складно вышло?

– Разговорчики! А ну тихо! – не выдержал Кравцов и показал унтерам кулак. – Слушайте генерала, сейчас он важное говорить будет!

– …Повелением императора нашего и во исполнение приказа нового командующего Кавказскими силами их сиятельства генерала от инфантерии графа Гудовича Ивана Васильевича Бакинское ханство во главе с его вероломным правителем должно понести справедливое наказание за подлое убийство князей Цицианова и Эристова! – зачитывал по бумаге генерал Булгаков. – За сим я объявляю приказ по всем своим подразделениям готовиться к походу. Через три дня от командиров всех рангов требую сию подготовку закончить, после чего начать выдвижение войскам в направлении Баку!

Новый мундир непривычно болтался. Тимофей стянул его покрепче поясным ремнем, поправил складки и запрыгнул на Чайку. Все, он снова в седле!

– Но-о, родимая, пошла-а!

Кобыла с места взяла в карьер. Ветер обдувал лицо, и драгун несся по восточной Бакинской дороге. Впереди показался торговый караван, и пришлось сбрасывать скорость бега. Гончаров притянул на себя поводья, осаживая лошадь. Мимо одна за другой проезжали караванные повозки. Сидящие на них люди, завидев золотые галунные нашивки на воротнике и обшлагах мундира, уважительно кланялись. Начальство на Кавказе уважали. Любое. Пусть даже и было оно в лице этого молодого русского всадника с ярко-красным бантом и каким-то блестящим кругляшом на груди.

Заключение