Эскимос с Марса

Надежда насупилась, мне стало ясно: ей почти до слез жаль вазу, с которой связано много приятных воспоминаний. И наверное, бабушке не по вкусу поведение внука, который даже не извинился, совершив оплошность.

— Просто безобразие! — возмутилась пенсионерка.

Мальчик, не изменившись в лице, орудовал карандашом.

— Немедленно убери! — приказала Надя. — Эй, Олег!

Ребенок, не отрывая глаз от бумаги, заговорил:

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.

— Сейчас же прекрати! — стукнула кулаком по столу старушка. — Олег! Кому говорю!

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — размеренно повторил мальчик и стал из стороны в сторону раскачиваться на стуле.

— Вот несчастье! — устало сказала Надя. — Никогда таких вредных не видела! Прикидывается, что меня не слышит, есть отказывается, зато в туалете по часу сидит, спать в одежде ложится, брюки не снимает, рубашку тоже.

— Это ваш внук? — спросила я.

Надя внезапно рассмеялась, а Олег монотонно произнес:

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.

— Я не специалист, но, похоже, мальчик болен аутизмом, — предположила я.

— Что за напасть такая? — ахнула Надежда. — Заразная?

— Нет, — сказала я, — ребенок с такой болезнью полностью отгорожен от действительности, не желает общаться с окружающими, живет в собственном мире. К сожалению, большинство людей считает аутистов умственно отсталыми, но на самом деле они гениальны, и из таких детей вырастают великие математики, писатели, композиторы.

— Мало радости от их талантов, если с ними за чаем не поговорить, — вздохнула Надя. — По мне, так лучше обычного мальчика иметь, понятливого. Пусть двойки получает, в футбол гоняет, школу закончит, в армии отслужит, женится. Обойдемся без великих. Ну и как с таким разговаривать?

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — без всяких эмоций повторил паренек.

Надя села в кресло.

— Во! Слышали! Издевается, постоянно цифры бурчит.

— Олег пытается вам что-то сказать, — вздохнула я.

— Так пусть говорит, — обозлилась она.

— У него свой язык, похоже, эти цифры имеют большое значение для мальчика, — протянула я, обогнула стол, приблизилась к подростку и решила завести с ним беседу: — Здравствуй, Олег.

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — раздалось в ответ.

— Идиот! — в сердцах воскликнула Надя. — Господи, за какие грехи ты мне на склоне лет такое испытание послал? Хотела его по голове погладить, дотронуться не успела, только руку протянула, так мальчишка визжать начал!

— Аутисты не выносят чужих прикосновений, — пояснила я. — Если такой человек разрешает себя обнимать или дает вам руку — это демонстрация наивысшей степени доверия. Очень часто ребенок не проявляет ее даже по отношению к родителям. Особенные дети крайне привязаны к обстановке, очень тяжело переживают смену местожительства и привычной пищи.

— Откуда вы знаете? — с недоверием покосилась на меня Надя.

— В институте когда-то прослушала курс лекций по психологии. И…

Слова застряли у меня в горле. Олег, по-прежнему не обращавший на нас внимания, продолжал быстро водить карандашом по бумаге, но я только сейчас посмотрела на его работу и поняла: он с удивительной точностью и филигранным мастерством воспроизводит одну из картин русского художника Перова, она называется «Тройка» и демонстрируется в Третьяковской галерее. В распоряжении Олега был всего лишь один простой карандаш и лист бумаги формата А4, но мальчик умудрился разместить на малом пространстве всю композицию. Он уменьшил фигуры детей, изображение бочки, санок и удивительно точно передал выражение лиц подростков. Если бы картина была нужного размера, а Олег имел краски, копия могла стать неотличимой от оригинала.

— Здорово! — похвалила я Олега. — Ты молодец. Давай познакомимся, меня зовут Даша.

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — без всякой агрессии произнес мальчик.

Я повернулась к Наде:

— Олег не ваш внук…

Она махнула рукой:

— Сплошная беда. Нет, конечно, я надеюсь, что дочь мне нормальных родит, не уродов.

— Не говорите так, — попросила я, — мальчик все понимает.

— Тогда почему он так себя ведет? — возмутилась она.

— По-другому он не может, — вздохнула я.

— Таблетки от его болезни продают? — с надеждой спросила хозяйка квартиры. — Вон у соседки, Зинаиды Кирилловны, внучка с припадками слегла, так ей уколы делали, нонче она козой скачет.

— Увы, аутизм остается для науки загадкой, фармакология пока бессильна, — развела я руками. — Думаю, надо показать Олега психотерапевту. Хороший специалист может подобрать ключи к мальчику. Как он к вам попал?

Надежда покосилась на Олега.