«Если», 1995 № 09

Возможно, утверждение о земедлении темпов прогрессе в ХХ веке покажется несколько неожиданным. Однако изучая характер поведения основных последовательностей для целого ряда технических (и экономических) систем, нельзя не заметить искусственного занижения тангенса угла наклона кривых — системе просто не давали своевременно реализовывать свои потенциальные возможности. Далее, исследуя научно-техническое «зазеркалье» (благополучные по сравнению с Землей миры-отражения), наблюдаешь растущее отставание. В сущности, первый спутник мог и должен был появиться еще в тридцатые годы и, во всяком случае, не позднее 1944-го. Сейчас человечество обязано иметь экономически рентабельные базы не Луне, Марсе, поясе астероидов и в системе Юпитера…

С другой стороны, в поиске форм и методов мучения и уничтожения себе подобных люди XX столетия проявили если не изобретательность, то размах. Отношение к человеческой смерти резко изменилось, и это обычно связывают с первой мировой войной. Но как понять сему эту войну, ее ненормально жестокий, тоталитарный характер? Как объяснить ее — тоталитарную войну — в не тоталитарном мире?

Или, другими словами, какие факторы: макро- или микроскопические, случайные или закономерные, сломали историческую последовательность, создав вместо «литургийно стройного» викторианского (поствикторианского) мире хаотическую последовательность странных и темных отражений, населенных существами, пришедшими из снов?

«— Это мой сон. И я буду делать в нем все, что захочу.

— Да. Но это мой мир»[5].

Сергей Переслегин

ГОСТЬ ИЗ БУДУЩЕГО

ГРЕГ БИР:

ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ

— Известно, что фантастика — литература скорее концепций, нежели характеров. Что выдумаете по этому поводу?

— Вообще тезис о том, что литература должна концентрироваться на психологии персонажей, к фантастике, по-моему, не применим Он применим к литературе, не занимающейся переменами как таковыми, глобальными подвижками Романы о второй мировой войне — такие, как «Ветер войны», например, — тоже не всегда сосредоточены на персонажах, если не считать таковыми целые человеческие сообщества. Так или иначе, персонажи вынуждены действовать в обстоятельствах, влиять на которые они не в состоянии Именно это я и считаю опорной точкой в понимании фантастики. Фантастика, скорее, похожа на роман Толстого, на «Ветер войны», на «Сегуна» — книги, в которых описаны грандиозные события

— Как вы оцениваете нынешнее состояние дел в фантастике?

— Недавно я впервые попробовал себя в качестве составителя антологии. Книга будет называться «Новые легенды» и выйдет в середине 1995 года Вызвонил меня Мартин Гринберг[6]

— он вообще способен дозвониться хоть на край света. «Хотите сделать антологию?» — «Конечно! Сто лет мечтал сделать антологию» Мы все обсудили, выбили приличные ставки и принялись за дело

Я хотел представить «твердую» НФ в новом ракурсе. В последнее время этот термин стал применяться в уничижительном смысле — мол, это не литература, там нет психологии и так далее. В лучших образцах фантастики всегда хватало и психологичности, и художественности, но пришла пора, по-моему, расстаться с термином «твердая научная фантастика». Ну я и попробовал А потом свел материалы воедино и выяснил кое-что для себя новое. Что-то из этого мне показалось обнадеживающим, а чего-то я век бы не знал.

Я обнаружил, что уйма писателей начинает трястись от одного только предложения написать что-нибудь в жанре научной фантастики. Противостояние двух культур — фэнтези и научной фантастики — все еще парализует фантастику Между жанрами блуждают очень немногие Как правило, люди хотят оставаться в тех рамках, которые они установили сами для себя. Так им удобнее Я же всегда был бродягой, и в рамках мне не сиделось. Писал я и фэнтези, и научную фантастику, и так называемый магический реализм, и сюрреализм, и даже стихи писал — и от работы в каждом новом жанре получал удовольствие

Но множество людей, к которым я всегда относился с искренним уважением, так мне ничего и не прислали И женщин-фантастов, согласившихся написать что-нибудь в определенных мною рамках, оказалось гораздо меньше, чем я ожидал. А обнадежило меня то, что я эту антологию, несмотря ни на что, все-таки подготовил — и довольно быстро Во всяком случае, мне не пришлось два года ждать появления рассказов, которые стали жемчужинами моей антологии. Так что научная фантастика жива; как говорится, все системы работают нормально