«Если», 2001 № 04

Майкл и Эрнест продолжали учиться читать, но мистера Шекспира о своих успехах в известность не ставили. Одновременно они занимались с Горацием, Эмили и Джейн, которые при всех продолжали демонстрировать полнейшее равнодушие к чтению. Довольно быстро они начали писать. Майкл и Эрнест научились копировать буквы. Теперь они могли записывать свои мысли и обмениваться идеями. Они понимали, что к тому моменту, когда к ним в руки попадут настоящие книги, содержащие подлинную информацию — если, конечно, такие вообще существуют, — они должны быть готовы разобраться в том, что в этих книгах говорится.

Мистер Шекспир продолжал снабжать подопечных легкой литературой — в основном, детскими рассказами и сказками. «Возможно, — думал Майкл, — он пытается отбить у нас охоту к знаниям. Если нам станет скучно, мы подумаем, что в чтении нет ничего хорошего».

Сухарь или хрупкий — они так и не поняли, — мистер Шекспир был персоной таинственной. Большую часть времени он вел себя, как сухарь. Но изредка открывал им что-то новое. С одной стороны, он всячески отговаривал их от чтения, а с другой, не раз повторял, что существует возможность — разумеется, когда они будут готовы — попасть в библиотеку. Мистер Шекспир не сказал, где она расположена, и Майкл с Эрнестом тщетно искали ее на центральных улицах Лондона, однако они ему поверили и не сомневались в ее реальности.

Семья регулярно собиралась для выработки стратегии расследования — так говорил Майкл. Они не скрывали своей дружбы от родителей или других сухарей. Просто обставляли эти встречи как вечеринки или игры. Со стороны можно было подумать, что это беззаботная компания подростков.

Список вопросов, требовавших ответа, стал весьма впечатляющим. Почему родители всех хрупких — сухари? Почему (мистер Шекспир рассматривался как возможное исключение) нет взрослых хрупких? Откуда берутся хрупкие? Откуда берутся сухари? Насколько велик Лондон? Можно ли его покинуть? Действительно ли в Северном Лондоне находится другая школа, где учатся хрупкие и сухари? Не обманул ли их мистер Шекспир, когда говорил о библиотеке? Существует ли за пределами Лондона другой мир с большими городами? Действительно ли на планете идет война? Высадились ли американцы (если они не вымысел) на Марсе (если он, в свою очередь, тоже не вымысел)? Что является настоящим, а что — нет? Кто безумен, а кто сохраняет рассудок?

Все запрещенные вопросы сухари отметали или парировали фразами вроде: «Вы еще слишком молоды и недостаточно умны». Но Эрнест утверждал, что если человек действительно хочет что-то узнать, ему должно хватить ума, чтобы понять хотя бы часть правды по тому, что от него утаивают.

— Всю жизнь, — сказал Майкл однажды поздним вечером, когда Семья собралась на освещенной фонарями набережной, — нас пытаются успокоить, лишить инициативы, настроить против любых проявлений самостоятельности. Это делает нашу задачу особенно сложной, поскольку мы вынуждены бороться не только против заговора сухарей, но и с собой — с собственными страхами, которые они в нас культивировали с самого раннего детства. Нам необходимо победить в себе стремление к безопасности. — Он посмотрел на Эмили. — Возможно, даже придется сражаться со своими чувствами, если они помешают узнать правду.

— Разговоры, разговоры, разговоры, — раздражено проворчал Гораций. — Давайте предпримем что-нибудь эдакое? Почему мы ничего не делаем? Стоит начать действовать, и у нас сразу улучшится настроение.

— Если только наши действия не будут нам ничем угрожать, — добавила Джейн. — Я имею в виду вполне реальную опасность.

— А откуда нам знать, что опасно, а что — нет? — спросил Эрнест. — Я, например, убежден: неведение опасно для моего ума.

— Гораций прав, — сказал Майкл. — Пришла пора действовать. Я уверен в одном: пройдет совсем немного времени, и сухари обнаружат, что мы всего лишь играем в обычных молодых людей. И интересно, какие действия они предпримут?

— Гораздо интереснее решить, что мы будем делать, — заметил Гораций.

Майкл усмехнулся.

— Гораций, ты еще пожалеешь, что с такой страстью призывал нас к активности — когда будешь считать шишки и синяки. — Он повернулся к остальным. — Во-первых, мы сделаем то, что следовало предпринять очень давно. Выясним насчет Лондона… Почему нам до сих пор не разрешают иметь велосипеды? Ответ очевиден, не так ли? Сухари хотят, чтобы мы оставались в центральной части города. Если вы немного подумаете, то сразу поймете: все мероприятия, которые они для нас устраивают, и все экскурсии проходят в самом центре Лондона.