«Если», 2010 № 07

В 1968 году на телеэкраны вышла советская постановка Надежды Марусаловой, где Дориана играл Валерий Бабятинский и где снялись Юрий Яковлев (вполне предсказуемо, в роли лорда Генри Уоттона) и Александр Лазарев. В 1969-м снова сериал, причем мексиканский! Зато в 1970 году на экраны вышел уже кинофильм совместного производства ФРГ, Великобритании и Италии. Далее опять телепостановки: 1973-й - американская, 1976-й - английская, где Дориана Грея сыграл Питер Ферт. Кстати, Питер Ферт и Колин Ферт никакими родственными узами не связаны: жизнь выкидывает иногда неожиданные коленца, эти два английских актера однофамильцы.

Богатым на «Греев» был 1977 год, когда почти одновременно вышли французский кинофильм и испанский сериал. В 1983 году появилась голливудская лента «Грехи Дориана Грея», где Дориан Грей стал женщиной, а лорда Генри сыграл Энтони Перкинс. Еще одно довольно вольное и несколько неожиданное переложение, снятое в сюрреалистической манере Ульрике Оттингер, появилось в 1984 Году: тут Дориан Грей стал инструментом международного заговора.

Затем последовал почти двадцатилетний перерыв до начала нового, XXI века, и «Греи» хлынули потоком: в 2001-м - кинофильм с Малькольмом Макдауэллом в роли лорда Генри, в 2003-м - «Лига выдающихся джентльменов» Стивена Норрингтона, где Дориан оказался причислен к пантеону персонажей приключенческой литературы и кино, потом еще три экранизации - в 2004, 2006 и 2007 годах, причем в первой из них, снятой Дунканом Роем, женщиной оказался художник Бэзил Холлуорд. И наконец, целых два фильма в 2009 году - Джонатана Куртманша и разрекламированный фильм Оливера Паркера.

Последний поражает главным образом своей удивительной нескандальностью. С некоторой уверенностью можно даже говорить о его провале. Сборы сравнительно невелики - чуть больше 14 миллионов в мире и чуть меньше двух в России.

* * *

В своем - как раз таки скандальном - философском романе Уайлд рассказывал историю о добре и зле, но создается впечатление, что Оливер Паркер и съемочная группа, замахнувшись на сюжет, его попросту испугались. Испугались, что зритель заскучает от чрезмерной интеллектуальности, испугались, что их обвинят в неполиткорректности и провокационности, а потому убрали почти все парадоксы и сентенции лорда Генри, составлявшие главное обаяние романа. Испугались обвинений в порнографии, а потому сделали оргии натужно пресными. Вообще в самом романе ни один из пороков, каким предается главный герой, не назван прямо, исключение составляет лишь употребление опиума. Уайлд говорил: пусть читатели видят в Дориане собственные грехи и пороки, - и создатели последней экранизации навязали зрителю свои (либо те, которые усмотрели в персонаже). Вот только воображение у них оказалось не слишком богатым,

Адаптация литературного произведения, тем более известного, к нуждам кино с его набором изобразительных средств - труд тяжкий и неблагодарный. Тем более странно, что писать сценарий к фильму, которым (по утверждениям некоторых критиков) английское кино собиралось вернуться на мировую сцену, доверили Тоби Финлею - человеку, никогда прежде ничего подобного не делавшему.

От испуга и отсутствия внятного сценария Оливер Паркер и команда как будто не знали даже, что же снимать. Экшен высосать из пальца не удалось, интеллектуальная драма показалась слишком серьезной. История о выходе за рамки обыденности через поиск новизны, впрочем, довольно актуальна, но чересчур заумна.

А посему создатели отыгрались на персонажах.

У Уайлда лорд Генри, ставя свой эксперимент по выведению «нового гедониста», дает молодому человеку прочесть роман Гюисманса «Наоборот» и проповедует теорию нового гедонизма, которая носит главным образом эстетический характер. Теория основана на отношении к жизни лишь как к поставщику эстетических впечатлений, когда объект внимания должен не столько «нравиться» или «не нравиться» (что предполагает еще и некоторую нравственную позицию), сколько «волновать». Если в романе лорд Генри - теоретик порока, то в фильме он водит юного Грея по притонам и борделям, как некий светский сводник.

Разительная перемена произошла и с Сибиллой Вэйн. В романе она персонаж с собственной историей и внутренними проблемами: эта талантливая актриса, живущая в мире театра и иллюзий, полюбив Грея, решается выйти в реальный мир, но утрачивает и талант, и способность играть. В постановке «Ромео и Джульетты» она будто через силу проговаривает слова героини, ведь, на ее взгляд, «Играть влюбленную - это профанация!», а заодно видит без прикрас убожество декораций, фальшь сценических партнеров и нищету антрепризы. Для Дориана ее плохая игра оборачивается крахом иллюзии о возможной нерасторжимости искусства и реальности. Именно поэтому он с ней порывает, бесталанная - она ему не интересна. У Уайлда ее самоубийство объясняется именно этим, а не расставанием с Греем. У Паркера же с Финлеем самоубийство следует практически сразу за постельной сценой, словно постановщики стараются поскорее избавиться от одной девицы, чтобы перейти к следующей.