«Если», 2016 № 04

_{«Супермен»: декорации арктической цитадели героя обошлись студии где-то в $1 млн}

_{«Буря в Арктике» обещает новый ледниковый период с температурой минус семьдесят}

Тон этим алармистским настроениям задал блокбастер Роланда Эммериха «Послезавтра» (2004). Его авторы казуистически оправдали резкое похолодание масштабным таянием северных льдов, приведших к ослаблению теплого Гольфстрима. «Буря в Арктике» (2010) и «День, когда Земля замерзла» (2010) — недорогие клоны «Послезавтра» со схожими схемами развития катаклизма. Как ни странно, наиболее реалистичное обоснование возможного наступления глобального похолодания дает спейс-триллер «Пекло» (2007) Дэнни Бойла: ослабление светимости Солнца.

В общем, подытоживая вышенаписанное, с «полярной» кинофантастикой в мире дела не очень. Так что приходится осваивать Арктику с Антарктикой без футуристических прогнозов со стороны кинематографистов. И наслаждаться сугубо реалистическими фильмами на эту тему. Например, отечественным морским триллером Николая Хомерики «Ледокол», премьера которого состоится 20 октября сего года.

КРУПНЫЙ ПЛАН

О ЖИВЫХ

И НЕ ОЧЕНЬ

В каком бы антураже не разворачивалось действие очередного романа Сергея Лукьяненко — будь то виртуальная реальность, космические просторы или сугубо фэнтезийный мир, — автора всегда куда больше интересуют не декорации, а те морально-этические проблемы, которые вынуждены решать герои. «Кваzи» не исключение.

Если следовать формальной типологизации, на этот раз Лукьяненко обратился чуть ли не к самому скомпрометированному направлению фантастики — зомби-апокалипсису. Действительно, говорить о восстании оживших мертвецов всерьез нынче едва ли возможно. Тема представляется настолько исчерпанной, настолько обглоданной со всех сторон, что от нее, кажется, уже отказались даже производители фильмов категории «Б». Однако Лукьяненко выбирает антураж исключительно исходя из того, какую именно этическую головоломку он намерен предложить читателю на этот раз. И если уж для серьезного разговора о жизни и смерти ему понадобилось привлечь оживших мертвецов, загнав остатки человечества в резервации типа московской, — можете не сомневаться, это выйдет и оправданно, и оригинально. Собственно, уже вышло.

Отбросив формализм, становится очевидным, что на самом-то деле «Кваzи» имеет в своей литературной родословной куда более респектабельного предка — «Волны гасят ветер» братьев Стругацких. Точнее, поднятую в «ВГВ» проблематику людей и люденов, изложенную в незабвенном Меморандуме Бромберга. Помните? «Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причем меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую».

Полемизировать с братьями Сергею Васильевичу не впервой, достаточно вспомнить его раннюю дилогию «Звезды — холодные игрушки». Вот и в «Кваzи» на роль «новой ступени эволюции» претендуют не сверхчеловеки, а вовсе даже наоборот — ожившие покойники, пусть и приобретшие некоторые бонусы вроде неограниченного временем посмертного существования (не жизни же), колоссальной выносливости и прочих сверхспособностей. Вот только цена у этого «возвышения»…

Наконец, говоря о произведениях, так или иначе оказавших влияние на автора, нельзя не упомянуть и его собственное творчество. Нет-нет, речь никоим образом не идет о самозаимствованиях или, тем паче, автоплагиате. Скорее — о развитии уже использовавшихся ранее приемов и творческих наработок. Например, противопоставление кровожадных «восставших», классических зомбаков из дешевого ужастика, утонченным вегетарианцам-«возвысившимся» во многом напоминает отношения примитивной нежити и высших вампиров из «Дозоров». Ну и сквозная, из романа в роман кочующая мысль о том, что всегда существует некая высшая правда, способная примирить даже самых ярых антагонистов — пусть даже на время, пусть для решения од-ной-единственной, зато действительно важной для обеих сторон задачи.