«Если», 2016 № 04

Тем не менее он толкнул ее — и та открылась. А внутри на одной из двух застеленных кроватей в стерильно-белой комнатке, три на три метра, сидела Карина.

— Это ведь четырнадцатая? — уточнил Лех.

— Заходи, не стесняйся, — кивнула ему девушка. — Это твоя комната. Просто ты меня заинтриговал. Я пыталась обнять одиннадцать человек. У меня терапия такая, не важно. Шестеро меня оттолкнули, один кинул через бедро, трое стояли и ждали, пока я отстану, и лишь один обнял в ответ.

— И? — Лех зашел в комнату, кинул сумку.

— И я почувствовала себя на месте предыдущих десяти! — расхохоталась Карина. — Слушай, ты ведь не обижаешься?

— Нет, — покачал головой Лех.

— Расскажи о себе.

— Нет желания.

Карина нахмурилась, а потом внезапно рассмеялась:

— Ну, тогда я. Меня зовут Карина Сергеева, мне двадцать четыре, я биолог, пишу кандидатскую, одновременно решаю одну из сложнейших загадок современности — самоубийства белых медведей.

Лех точно слышал про эти самоубийства, но особого значения им не придавал — скорее, они у него проходили по статье «недоказанные курьезы».

— Ладно, мне двадцать пять, я закончил философах МГУ, и я разнорабочий. А неделю назад я был рисовальщиком нижней голубой каемки на матрешках номер три и четыре.

— Врешь! — обиделась Карина, встала и вышла.

Лех пожал плечами. Девчонка-биолог ему была симпатична, но он прекрасно понимал, что без вирта он ей не нужен. Она наверняка пыталась прощупать его онлайн и решила, что он просто закрылся от нее и всех незнакомцев — явление довольно распространенное.

Но если они сойдутся, как она будет понимать его настроение, не видя смены статусов? Как будет намекать на то, чего от него ждет? Беседуя с кем-то третьим, они не смогут перекидываться шутками про него, ну и так далее.

— Наш выбор — монастырь, — пробормотал Лех.

— Чего?

Двери здесь открывались бесшумно, поэтому очередного гостя Лех не услышал. Зато тот его, судя по всему, расслышал великолепно.

Вошедший был рыжим, с лицом породистого английского бульдога.

— Да я тут на днях современную постановку смотрел, несколько фраз главного героя в голове крутятся, — брякнул с ходу Лех. — Меня зовут Лех Тимурович, я буду у вас разнорабочим.

— Да я в курсе, я Геннадий Альбертович, завскладом, твой, можно сказать, непосредственный руководитель. А у тебя правда нет доступа в вирт?

Лех развел руками.

— Ничего страшного, у меня есть приятель, он принципиально в вирт не ходит. — Альбертович явно хотел подбодрить нового работника.

— Меня отрезали по решению суда, — мрачно сказал Лех. — И позиция вашего приятеля мне не очень близка. И — если вы не против — я собираюсь сделать все, чтобы отсутствие вирта не сказалось на качестве моей работы.

Завскладом после такой отповеди гневно сверкнул зелеными контактными линзами и, скомканно попрощавшись, удалился.

— Вам что, непонятно, что я — не завязавший наркоман, а наркоман, которого лишили дозы те, кто сами постоянно торчат? — проворчал Лех в закрывшуюся дверь. — И я не буду милым подчиненным!

Ужин на базе начинался в шесть и длился до девяти. Лех достал из сумки планшет и изучил план здания. Лифт его наконец признал, и удалось воспользоваться его интерфейсом, чтобы добраться до нужного этажа.

— Говядина с рисом для вечера тяжеловата, нет? — поинтересовалась Карина, подсаживаясь за его столик. — Слушай, я тут с Павлом Владимировичем переговорила — он подтвердил, что ты выпускник МГУ и что ты у нас разнорабочим. Как так получилось?

— Судимость. Тяжкое преступление против личности, — ответил Лех, встал вместе с подносом и, обнаружив рядом столик на четверых, за которым три места были уже заняты, не спрашивая, сел на четвертый стул.

Карина ему по-настоящему нравилась. Она была живой, настоящей — ну и очень симпатичной. И потому он был обязан оттолкнуть ее как можно дальше до того, как окончательно влюбится.

— А ты новенький, да? — спросила дама чуть за тридцать в сером комбинезоне. — Олеся.

— Лех Рамазанов, разнорабочий, — ответил он.

— Ну наконец-то! — обрадовался бесцветный парень, на вид чуть старше Леха. — Вот вы не представляете, как мы вас ждали! Какие уровни?

— Складской, четвертого эксперимента и крыша.

— Не повезло! — обрадовался чему-то еще один мужчина, которого Лех легко мог спутать с первым — он тоже был каким-то бесцветным, и серый комбинезон ученого не выделялся из общей массы.

Эта троица весь ужин болтала о чем-то — причем большей частью в вирте, лишь изредка переходя в офлайн, словно кидая Леху объедки своей беседы.

Быстро покончив с едой, Лех поднялся на восьмой этаж и нашел библиотеку. Бумажных книг там конечно же не было — только пластик, выпущенный стоящим здесь же небольшим, на АЗ максимум, тридэшником.

Через коммуникатор Лех создал семнадцать поисковых запросов, а потом распечатал сто две газеты, четырнадцать журналов и тридцать монографий — все материалы, которые соответствовали хотя бы четырем из семнадцати запросов.

Потом он сложил кипу — весом, кстати, около восьми килограммов — в почтовик, набрал на терминале коммуникатора свой номер комнаты и пошел к себе.