Если бы мы были птицами (СИ)

— Ты просто… идиот… — обиженно бросила ведьма, но не ушла.

Села рядом, дожидаясь, пока Драко придёт в себя.

— Ух… Давно так не веселился… — Малфой выпрямился и провозгласил: — Грейнджер, ты, конечно, то ещё чудо!

Он подумал, что с этой девчонкой точно не соскучишься. А ещё немного пожалел, что не общался с ней раньше, в школе.

— Ох, как мило, спасибо за комплимент, — сердито съёрничала Гермиона. — Что происходит, ты мне объяснишь? Почему в «Пророке» твой некролог?

— Объяснил бы, но я и сам не знаю, — уже спокойнее ответил Драко. — Возможно, кто-то что-то не так понял. «Ежедневный пророк» не всегда пишет правду. Такое уже бывало. Я не привидение и не труп, как ты могла убедиться.

Он погладил её по колену, чтобы доказать, что существует, и заодно пощупать её стройные ножки. Гермиона сердито сбросила его руку и вскочила с кровати. Она задумчиво дёргала себя за волосы, шагая из одного угла комнаты в другой.

— Когда выйдешь из клиники, твоим вторым заданием будет зайти к Гарри и доказать, что ты жив, — решила она, остановившись напротив Драко.

Но тот не согласился исполнять её прихоти и отрицательно покачал головой:

— Знаешь, я хочу жить и дальше. Поэтому никуда не пойду.

— Малфой! Но он думает…

— Он убьёт меня, ведь мы… целовались, — с ухмылкой произнёс Драко, понизив голос.

— Ты меня бесишь! — зло прошипела Гермиона.

А через пять минут они уже сидели на чердаке и пили чай с конфетами.

В этот вечер они обошлись разговорами о лечении в клинике. Драко понял, что для Грейнджер это больной вопрос. Она долго возмущалась тому, что психиатрия в магическом мире осталась в каменном веке и что лечить всех одинаковыми зельями — ужасная глупость. Драко был согласен с ней. В зельях был только один плюс: они временно успокаивали хороводы печальных мыслей в голове — на совсем короткое время. В итоге они с Грейнджер пришли к выводу, что все пациенты, которые встретились им на терапевтических уроках рисования, на прогулке в зимнем саду, в столовой или бродили по коридорам клиники — все они останутся в Мунго надолго.

— Я уж точно… — грустно проговорила Гермиона, и Драко понял, что она пытается его разжалобить.

— Жалко тебя… Но что поделать, такая твоя судьба, — наигранно-равнодушно хмыкнул он.

— Драко! — Грейнджер нахмурилась и снова ударила его по животу, и он, угрожающе зарычав, схватил её за руки.

— Я же говорил, не смей меня бить! — Малфой потянул её к себе.

— Ой, прости! — она захихикала, потому что он откровенно нацелился отомстить ей, и они оба понимали, как.

— Нет уж, ты меня достала, и я успокою тебя своим методом! — Малфой резко прижал хрупкое тело ведьмы к своему и набросился с поцелуями на её полураскрытый рот.

Гермиона ответила ему с таким отчаянным стоном, словно заждалась, когда он уже сделает это. Было приятно изучать её мягкие тёплые губы и податливый язык, ласкать её грудь под кофтой. Она и сама жадно трогала его, будто хотела запомнить каждую мышцу на теле. Драко показалось, что они целовались совсем недолго, хотелось ещё и ещё, но Матиас постучал три раза, безжалостно прекращая их приятное занятие…

***

На следующий день Гермиона встретила его уже на терапевтическом рисовании акварелью. Они сидели в разных углах комнаты и кидали друг на друга заинтересованные взгляды.

По окончании «терапии» Локонс устроил шумную склоку с медсестрой, убеждая её, что его мазня стоит тысячи галлеонов и что он ничего ей не отдаст. Несколько пациентов занервничали и начали завывать, неадекватно реагируя на скандал. Прибежали медсёстры. Грейнджер хихикала, наблюдая за этим шоу, и не сразу услышала, что Драко, воспользовавшись шумихой, позвал её, чтобы показать свой рисунок. Оказывается, он нарисовал Гермиону в профиль, и причём очень похоже. Она изумлённо похлопала ресницами и, пока никто не обращал на них внимания, быстро набросала на новом листе что-то похожее на оленя и показала это Малфою, намекая, что это он.

А потом рассмеялась, когда блондин сердито прищурился и покачал головой.

— Я убью тебя! — прошептал Драко одними губами и ухмыльнулся, потому что она совсем не боялась его и показала язык.

Ночью они снова встретились. Гермиона наслаждалась этими короткими, полусонными, тихими встречами, зная, что скоро всё кончится. Что Драко скоро уйдёт и забудет о ней. И самое удивительное: чем больше времени они проводили вместе, тем больше он нравился ей. Гермиона потихоньку привыкала к его манере общения, к его шуточкам и саркастичным замечаниям. Он мог быть разным: и грубым, и нежным, и разговорчивым, и умеющим выслушать. А ещё Малфой отлично целовался и всегда так крепко обнимал. Это заставляло Гермиону забывать обо всех печальных мыслях, что так часто и жестоко терзали её разум.

Малфой, как ни странно, оказался лучшим лекарством от её безумия. Гермиона поняла это утром в Рождество. Она проснулась и долго разглядывала потолок, чувствуя внутри себя необычное умиротворение.

Она желала лишь одного — находиться рядом с ним. Но Драко был нормальным, а она…

***