Если бы мы знали

В комнате для прослушивания мистер Уотерман сидел за длинным столом между двумя дамами. Он поблагодарил меня за то, что я пришла, и я встала перед комиссией в центр нарисованного на полу большого черного перекрестия.

– Спасибо. Я – Эмори Керн, и мой первый монолог – из фильма «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света».

Достав из заднего кармана серую вязаную шапку, я надела ее и надвинула на глаза, закрыв брови. Я принялась дышать быстро и тяжело, заставила свои руки дрожать, а плечи вздыматься и опускаться, чтобы моя речь звучала обрывисто и нервно.

Монолог я начала медленно и неторопливо, как и репетировала, но вскоре забыла о том, что стою в комнате кампуса Калифорнийского университета. Меня с головой утянуло в мир «Ведьмы из Блэр», где я несколько дней шла по тропе, возвращаясь на одно и то же место. Нос распух и не дышал, по щекам стекали слезы. Я прошептала последние слова:

– Я здесь умру.

Я немного подождала для большего эффекта, а потом выпрямилась и посмотрела судьям в глаза – всем троим одновременно.

– Спасибо, – сказала я и улыбнулась куда шире, чем собиралась. Потому что погружение в образ Хизер будоражит. Потому что я справилась на ура. В зал я вернулась, продолжая испытывать эмоциональный подъем, но живот все равно болел от волнения.

– Мередит Пирс, – сказала Тесс, и мимо меня прошла следующая девушка.

Я опустилась на свое место, вытащила из рюкзака бутылку с водой и трясущимися руками открутила крышку. Я сделала несколько жадных глотков. Холодная вода полилась в горло.

– Что читала? – спросил мой сосед, и я ответила ему между глотками. – А, хороший фильм. Я его раз двадцать пересматривал.

– Я тоже.

Всего за последние два дня я пересмотрела его дважды: в среду на телефоне, валяясь в кровати, и в четверг, когда мама упомянула за ужином, что ни разу его не видела. Я усадила ее на диван и достала пакет с попкорном. Маме фильм показался невыносимо страшным, а я даже ни разу не вздрогнула, потому что знала его наизусть.

Сейчас я чувствовала себя лучше, но все равно с тревожно бьющимся сердцем наблюдала за тем, как остальные выходят из зала и возвращаются спустя несколько минут. Когда все выступили с первым отрывком, Тесс начала вызывать нас по второму кругу.

– Меган Куппур. – Когда Меган вернулась, Тесс объявила: – Карин Лим. – И так далее по списку.

Я нервничала все сильнее и внимательно прислушивалась, чтобы не пропустить своего имени, стараясь дышать медленно и глубоко. Когда у меня завибрировал телефон, я вздрогнула от неожиданности. Я вытащила его из кармашка и посмотрела на экран.

Эддисон: Позвони мне сразу, как только сможешь.

Эддисон: Это важно.

Я окинула взглядом комнату и попыталась прикинуть, успею ли позвонить до того, как наступит моя очередь. Все-таки я решила не рисковать: передо мной оставалось всего шесть человек.

Через несколько минут Тесс объявила:

– Эмори Керн.

Я не успела собраться с духом, но все равно поднялась и пошла за сцену, мысленно повторяя первую строку монолога.

«Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю»[7]…

«Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю».

Я окинула взглядом зал в поисках двойника Ханны, но она, видимо, уже выступила со вторым отрывком, и я ее не увидела.

В комнате для прослушивания я расправила плечи и широко улыбнулась.

– Я – Эмори Керн. Мой второй монолог – из пьесы Уильяма Шекспира «Как вам это понравится».

Дама рядом с мистером Уотерманом тепло мне улыбнулась.

– Начинайте, как будете готовы, мисс Керн.

Я встряхнула руки. Размяла шею. Сделала медленный, глубокий вдох. Выдохнула, снова вдохнула и начала:

– Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю. Он просто злой мальчишка; но отлично он говорит. Да, впрочем, мне до слов – что за нужда?

[8]

Я говорила четко и ясно, ровно так, как и репетировала. На финальных строчках я разошлась и повысила голос, и каждое слово вибрировало у меня в груди. Монолог подходил к концу, и выступила я великолепно.

– …не правда ли? – Последние слова повисли в воздухе, и я, выждав немного, скромно улыбнулась комиссии и поклонилась комиссии. – Спасибо.

Вернувшись в зал, я буквально рухнула в свое кресло и достала из рюкзака бутылку воды и телефон. Эддисон сняла трубку после первого гудка.

– Привет. Как все прошло? – спросила она.

– Хорошо. А у вас там все в порядке?

– Вроде того. Люка сильно приложили клюшкой, и он упал и целую минуту не вставал. Но сейчас вроде оправился. Папа считает, что у него ребро сломано, потому что он держался за бок, когда тренер уводил его с поля.

– Ты сейчас с ним? Можешь дать ему трубку?

– Его осматривает врач команды. Не переживай, я уверена, там ничего страшного.