"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.

Так, он охотно признается: в 1932 году, во время поездки в отпуск на Кавказ, завербовал командарма РККА (бывшего подпоручика царской армии) И. И. Смолина: «Я предложил ему вступить в группу, которую я нелегально сколачиваю в армии». В числе других командиров, во­влеченных в заговор в это время, он называет начальника Штаба РККА М. И. Алафузо (бывшего капитана царской армии) и заместителя начальника ВВС А. К. Наумова.

Но он не мог аргументированно опровергнуть показания других свидетелей и поэтому был вынужден подтвердить свидетельство корреспондента ТАСС в Женеве и Париже Ромма и своего подельника Фельдмана. Тухачевский писал в показаниях:

«После отпуска на Кавказе я был командирован на большие германские маневры. Среди командированных был Фельдман. В пути вместе со мной оказался и Ромм, которому Троцкий поручил связаться со мной. Ромм передал мне, что Троцкий активизировал свою работу как за границей, в борьбе с Коминтерном, так и в СССР, где троцкистские кадры подбираются и организуются. ...Ромм передал, что Троцкий просит меня взять на себя задачу по собиранию троцкистских кадров в армии. Между прочим, Ромм сообщил мне, что Троцкий надеется на приход к власти Гитлера, а также на то, что Гитлер поддержит его, Троцкого, в борьбе с Советской властью»[65].

На такую связь указывал сам Фельдман. 23 мая 1937 года он написал следователю: «Предполагаю, что Тухачевский сносился с Троцким через Ромма. В 1932 г., когда я ехал в Германию вместе с Тухачевским, послед­ний познакомил меня с Роммом в вагоне. Перед отходом поезда из Москвы Тухачевский и Ромм о чем-то таинственно разговаривали на платформе станции

. Судя по тому, как Тухачевский уединялся с Роммом, встречался в Берлине, я заключаю, что Ромм являлся связующим звеном между Тухачевским и Троцким».

Однако, признав эти факты и упомянув о банкете, данном после окончания маневров в честь гостей главнокомандующим рейхсвера Гаммерштейном, Тухачевский не стал распространяться о содержании своей доверительной беседы с начальником германского генерального штаба генералом Адамом.

Он лукавил и в том, что вербовку в заговор командующего МВО эстонца Корка отнес к лету 1933 года во время «опытных учений» под Москвой. Правда, отмежевываясь от предшествующих событий, он благоразумно указал: «Я тогда не знал, что Корк уже был завербован Енукидзе. Я сообщил Корку, что имею связь с Троцким и правыми, и поставил ему задачу вербовать новых членов в МВО». Поэтому на очной ставке, состоявшейся 30 мая 1937 года, «настырный эстонец» разоблачил ложь бывшего начальника. Корк возмущенно показал:

«Я с Тухачевским еще в 1931 году вел разговор в отношении переворота в Кремле. Тухачевский мне зая­вил то, о чем я первоначально узнал от Енукидзе еще в июне 1931 года. Т. е. о том, что правыми намечен контрреволюционный переворот в Кремле, опираясь на школу ВЦИК, и что в это дело втянуты Петерсон, Горбачев и Егоров. Тухачевский мне подтвердил, что мы должны предусмотреть как первый шаг в конечном плане наших действий, — это переворот в Кремле.Разговор об этом у меня с Тухачевским произошел в 1931 году»[66].

Во избежание неясности скажем еще раз, что знакомство Корка с Тухачевским, как и еще одного кандидата в число «расстрелянных полководцев» — Уборевича, нельзя отнести к шапочному. И тот и другой уже в 1923–1924 годах занимали должности помощников командующего Западным фронтом. Но еще до этого Уборевич «повоевал» вместе с будущим главой заговора при подавлении восстания тамбовских крестьян.Признавшись во вступлении в число заговорщиков, Корк рассказывал следователям, что в дальнейшем, в 1932–1933 годах, он неоднократно встречался у Тухачевского с Уборевичем, когда тот приезжал из Смоленска на заседания Реввоенсовета. Сборы у Тухачевского продолжались в 1934–1935 годах. Кроме Тухачевского, на этих «встречах присутствовали он, Корк, Уборевич, Эйдеман и не всегда Якир». Корк отмечал: так как к этому времени вопрос об осуществлении переворота в Кремле «принял затяжной характер, а сигнала о начале выступления, который должны были дать Рыков и Бухарин, почему-то не было», то поэтому на этих встречах обсуждались проблемы пораженческого характера.

В историографии утвердилось наивное мнение, будто бы после назначения Гитлера 30 января 1933 года на пост рейхсканцлера весь мир воспринимал его как демоническую личность. В действительности это лишь закостенелый штамп. Наоборот, до сентября 1939 года на Западе, да и в остальном мире, новый лидер Германии рассматривался как политическая фигура, способная спасти цивилизацию от нашествия «сталинского большевизма».