Если бы не ты

Ксюша… Девочка моя… Всё, что мне сейчас оставалось, это надеяться на то, что ей хватит благоразумия уйти из этого осиного гнезда – сборища больных ублюдков под предводительством ее папаши. Хорошо, что успел предупредить. По глазам Горского видел, что именно этого он и дожидался. Иначе меня бы скрутили намного раньше. Волновался. Значит, переживал за нее, а потому я мог быть спокоен. Он не бросит ее там, никому не даст в обиду. Только бы Ксюша сама сделала все, как я сказал. Все же просто: перерыв, лифт, такси, Миронов. Сколько мне предстояло пробыть в лапах Горского, я пока не знал, а оставаться одной Ксюше было нельзя. Отец странно затих в эти дни. Я очень надеялся на то, что прятался он от своего копателя – подрывателя репутации, а не замышлял очередную гадость.

– Тихо сиди! – Тычок локтем верзилы слева заставил напрячься.

– Насиделся уже! – буркнул ему в ответ.– Долго еще? Я уже все понял и осознал – может, договоримся?

– Заткнись! – рявкнул тот, что справа. – Еще хоть одно слово, и я не посмотрю, что Черниговский. У меня разговор с такими короткий, но ты запомнишь надолго.

Салон заполнился мерзким хриплым смехом. Помимо тех двоих, что держали меня, спереди еще ржал водитель.

Десять минут… Пятнадцать… Двадцать… Сколько мне еще предстояло сидеть с этими отморозками? И смысл? Ну, попугает меня Горский, ну, увезет за тридевять земель, но не тронет. Ему сейчас не до меня, да и новая война с моим отцом не в его интересах, по крайней мере, сейчас. Ксюше в эти минуты я был нужнее, да и сам Горский был ей необходим. Идиот, неужели не понимал, что она за помощью пришла?!

Бугай на месте водителя резко завел тачку, значит, скоро должен был подоспеть хозяин. Щелчок двери – и моих сопровождающих, как ветром сдуло. Отлично! Развязка близко, как и Горский, который уселся на переднее сиденье вполоборота ко мне и лупасил по мне своим мертвецки холодным взглядом. Достав из кармана белоснежный платок, протянул его мне. Чёрт, неужели не видно, что руки за спиной я не от безделья прятал?!

– Скажи мне, Тимур, что тебе не ясно из нашего уговора? – Голос его был притворно спокойным, однако ноздри ходили ходуном.

Платок он благополучно убрал обратно. Ничего! Кровь врага, да даже сына врага, в салоне собственного авто только украшала его.

– Она бы все равно пришла, со мной или без меня. Вариантов у меня не оставалось! – сплюнув солоноватые слюни, отрезал в ответ.

– И чем ты ей помог? Как и твой отец, в очередной раз уничтожил девчонку? – Это был скорее не вопрос, а утверждение, не до конца понятное мне.

– Что ты с ней сделал?

– Ровным счетом ничего, – улыбнулся осатанелой улыбкой Горский.– Ты сам выбрал нужное время, привел ее в нужное место, нарядил, накрасил, повесил нить жемчуга на юную шею. А потом предал.

– Какого черта ты мелешь?! Не равняй всех по себе! Она за помощью к тебе пришла, а ты?

– А что я? Не я привел ее сюда. Не я выставил на продажу. И, заметь, даже не я ее купил, – до безумия мягким и въедливым голосом, выводя меня на самый пик ужаса, издевался Горский. – Как ты думаешь, наша жемчужная девочка уже ушла с молотка?

Я на автомате замотал головой. Нет. Нет. Нет!

Она не могла сделать это! Зачем?! Назло Горскому? Моя глупая, сумасбродная, непослушная девчонка! Если то, что сейчас сказал Горский, было правдой, то на спасение Ксюши у меня было не больше десяти-пятнадцати минут. Первая реакция – бежать обратно! Не было ни секунды на размышления. Любые деньги! Только бы успеть ее выкупить! Вот только двери «Гелендвагена» были закрыты намертво, а я, связанный, весь в крови, все еще валялся на заднем сиденье чужой тачки.

– Господи, какой же ты идиот! Она же твоя дочь! Что ты творишь?! Что?! Выпусти меня!– в агонии орал я в пустоту.

– Моя дочь умерла четыре года назад, – спокойно выдал Горский. Черт! Да он больной ублюдок!

Двери автомобиля резко открылись, и в машину сели двое: водитель и еще один бугай рядом со мной. Куда делся второй, меня сейчас абсолютно не интересовало. Буквально через мгновение машина тронулась с места, лишая Ксюшу последнего шанса на спасение.

Во мне впервые проснулось дикое желание убивать. Несмотря на скованность движений и громилу по правую руку, я попытался дотянуться до Горского, но бугай был готов к моей реакции. Новая волна боли пронзила тело, но она не шла ни в какое сравнение с той, что разъедала мое сердце.

– Еще одно движение, Тимур и я не посмотрю, что ты сын Федора, – с укоризной произнес Горский.

– Мразь! Ублюдок! Там твоя дочь! – не прекращая попыток достать его, орал во все горло.

– Значит, так, Тимур: не угомонишься – ее выкупит Щегол, понял меня? – Горский окончательно выбил меня из колеи.

Кто такой Щегол, рассказывать мне не надо было. Щеглов Борис Леонидович. Старый и больной на всю голову извращенец, которого заводила чужая боль и мучения. Сколько девчонок по своей глупости купились на его сказки и чудом остались в живых, страшно было представить.