Если бы не ты (СИ)

Мне снилось, что перед домом пышно благоухали молодые розы. Их разнообразие не знало границ: от белых до нежно-кремовых, от розовых до пурпурных, от алых до бархатно-бордовых. Их нежные лепестки поблёскивали из-за кристальных капелек росы, мерцающих на солнце бриллиантовым переливом, источая тонкий, душистый аромат. Стоя посреди этой красоты, меня переполняли эмоции трепетного восторга и гордости. Словно это я вырастила эти цветы… Я шагнула в это цветочное облако. Меня не задевали шипы, не оставляли тонких царапин на моей коже, а лишь ласкали меня нежными прикосновениями бархатистых лепестков. Я чувствовала, что обрела душевное спокойствие. Нашла свой рай, в котором хотела остаться навсегда.

Утром, к сожалению, я поняла, что тот спектр положительных эмоций — лишь иллюзия, навеянная приятным сновидением. А действительность совсем иная. Я потеряла мать, ещё раньше потеряла себя и надежду на то, что в моей жизни всё наладится. Явь была огорчительной. Но я, как всегда, спрятав ото всех свои истинные чувства, стала вливаться в привычную колею жизни.

Глава 15

— Какая пылища! — Марк отрывисто закашлялся, и по всему чердаку прокатился громкий раскат чиха.

Я поднялась по металлической стремянке вслед за братом. Густой запах пыли зацарапал в горле так, что я даже боялась дышать. Казалось, что сделай сейчас вдох, и эта пыль осядет на моих лёгких, вызвав хроническое воспаление.

— Что мы тут вообще забыли? — он подал мне руку и помог принять вертикальное положение.

— Здесь много ненужного хлама. Коробки из-под техники, старый прохудившийся гамак вон в углу валяется. Пластинки из средневековья. Это всё нужно выбросить.

Я решила разобрать чердак прежде, чем приступлю к личным вещам мамы. Мысль о её смерти всё никак не могла укорениться в моей голове, поэтому выбрасывать её вещи казалось неправильным.

Шагнув вглубь комнаты на чердаке, Марк наклонился и, брезгливо поморщившись, поддел пальцем запылённую полосатую тряпочку, представлявшую собой тот самый гамак. После чего, видимо у брата открылось второе дыхание, и он, вытащив из кармана скрученный мусорный мешок, встряхнул его и начал складывать в него весь хлам. Я поспешила ему помочь. «В топку» пошло всё, чем наша семья не пользовалась годами: новёхонькие с виду журналы, которые имели когда-то привычку выписывать наши родители, но которые ни разу, судя по всему, не открывались, кассеты и магнитофон. Он сломался ещё при жизни отца, насколько я помню, но почему-то до сих пор занимал место в доме. Как по мне, ему уже давно было место на мусорке. Марк, укомплектовав первый мешок до отказа, вынул второй и продвинулся к дальнему углу. Идеальная стопка из каких-то коробок и старых книг с грохотом рассыпалась, и брат принялся безжалостно запихивать всё в мешок.

— Ева, смотри, что я нашёл, — среди ветхого барахла он вытащил белую исцарапанную обувную коробку, протёр голой рукой от пыли и открыл. В ней, словно только купленные, лежали мои старые ролики. — Не жалко ли выбрасывать? — он вопрошающе посмотрел на меня, а я тупо уставилась на мою вещь в его руках.

Эти ролики давным-давно стали мне малы, и, конечно же, никак не могли пригодиться в будущем. Но и выбросить их было действительно жаль. Их подарила мне мама. Это была одна из тех вещей, которые несли собой не столь материальную ценность, сколько личную. С ними было связано столько воспоминаний… тот день, когда мама пришла с работы и вручила этот подарок, весёлые летние деньки, проведённые с Леной, когда мы рассекали на роликах, представляя себя королевами фигурного катания… Но это стало возможным лишь после того, как мы познакомились с чернявым мальчишкой с приветливой улыбкой. На мне были эти же ролики, когда мы впервые встретились, и я не умела толком кататься. Он научил меня. Главные воспоминания были связаны с ним. Они были несомненно приятны и ценны, но невольно причиняли боль, напоминая о том, что мне не удалось сберечь в моей жизни навсегда. Под гнётом недоумённого взгляда Марка, с тяжёлым сердцем я забрала у него коробку, закрыла её и опустила в один из мусорных мешков.

С помощью лишней пары рук уборка на чердаке заняла гораздо меньше времени, чем я располагала. Собрав всё старьё и спустив его на первый этаж, мы вынесли все пакеты, забитые мусором, и выбросили в контейнер в самом конце улицы. Марк никак не прокомментировал мою выходку с роликами, и я склонна была думать, что он понял, почему я без лишних раздумий избавилась от них. Иначе, он обязательно бы спросил… Но он не спрашивал.

Вернувшись в дом, я готовила ужин, в то время, как Марк ненадолго скрылся в гараже. Там всё ещё стоял его мотоцикл, но почему-то брат теперь на нём почти не ездил, предпочитая четыре колеса двум.