Если бы Пушкин…

Не знаю, как это бывало в его молодые годы, до революции, но в поздний, последний период его жизни на эстраде, который я еще застал, каждый его концерт предварялся обычно таким объявлением:

– Начинаем выступление поэта и композитора Александра Вертинского!

В этом определении вроде бы не было ни лжи, ни фальши, ни даже преувеличения. Пел он не только чужие, но и свои стихи. Стало быть, титул поэта принадлежал ему по праву. И музыку для них (и своих, и чужих) сочинял сам. Стало быть, и композитором тоже называться имел право.

По справедливости к этим двум титулам следовало бы добавить еще и третий: титул актера.

Актер он был – гениальный. Выразительность его жеста, изумительную пластику его рук сравнивали с игрой великого китайского артиста – Мэй Ланфана.

Современный зритель может увидеть Вертинского в двух фильмах, в которых он снимался: сыграл кардинала в фильме «Заговор обреченных» и генерала в фильме «Анна на шее». Сыграл он обе эти роли великолепно. Но актерские его возможностях в них были использованы процентов на пять, не больше. Взяли его на эти роли главным образом потому, что искали подходящий типаж. Таких людей («с раньшего времени», как говорил Паниковский) в то время оставалось не так уж много.

Да, можно, конечно, сказать, что Вертинский был и актер, и поэт, и композитор. Прямой неправды в этих определениях не будет. Но на самом деле он – больше, чем поэт. И – больше, чем композитор. И, уж конечно, больше, чем актер. Он – Александр Вертинский. И этим все сказано.

Первую – и, кажется, единственную – попытку увидеть творчество Вертинского в его цельности сделал в начале 1960-х замечательный, к несчастью, рано погибший (в авиационной катастрофе) искусствовед М. Иофьев. Свою – очень краткую, но необыкновенно емкую – статью о Вертинском он начал так:

...

Существуют привязанности, которых мы себе не прощаем. Такой любовью окружено творчество Вертинского. В качестве самооправдания его поклонники ссылаются на два обстоятельства. «Вертинский – великолепный актер» – это очевидно, причем великолепен он только как актер. И еще: «Вертинский выше своего репертуара» – это тоже правда, но необходимо помнить, что ничего другого он исполнять не мог.

Далее следовал вывод:

...

Двойственное отношение к нему понятно, но оно не обязательно.

Это означало, что интеллигент, поклонник, знаток и ценитель высокой поэзии и «настоящей» музыки не должен стесняться своей любви к Вертинскому. Не должен считать ее некой, хоть и постыдной, но простительной слабостью.

В чем же сила Вертинского? Какова природа непобедимого очарования его песен?

...