Если я умру…

– В участке мы покажем вам то, что у нас есть. Но никто из местных жителей не пропадал, не было также информации об исчезнувших туристах. Скорее всего, это пустая трата времени.

– Речь идет о моем времени, – резко возразила Люси, встала с дивана и прошла мимо полицейского.

– Я сообщу вам, если у нас появится новая информация, – сказал Уэддл. – О мертвом теле или поджигателе.

Девушка не особенно верила в способности Уэддла. Шериф наверняка проявит больше профессионализма, когда прочитает ее показания.

Тим проводил Уэддла и Хэммонда к их машине.

– Шон… – начала Кинкейд, как только дверь за ними закрылась.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Люси. Но до тех пор, пока мы не разберемся, кто стоит за актами вандализма, нам не нужно высовываться. Так что не следует сообщать, что ты работаешь на ФБР и прошла подготовку как судебно-медицинский эксперт.

– Шон, это убийство! Полиция должна понимать, что гибель молодой женщины необходимо тщательно расследовать.

– Согласен, но давай сначала посмотрим, что они предпримут в ближайшие двадцать четыре часа, прежде чем расскажем им, кто мы такие. Дай им время сделать свою работу. Ты сама сказала, что тело могло пролежать там несколько месяцев – еще один день ничего не изменит.

Люси понимала доводы Шона, но не могла с ними согласиться. Они приехали в Спрюс-Лейк из-за вандализма. А теперь, когда появился еще и поджигатель, опасность только усилилась. Если станет известно, кто они такие, вредитель может попытаться скрыться или, наоборот, активизироваться. Но из этого не следовало, что полиция сама не в состоянии узнать, кто они такие; достаточно войти в Интернет, чтобы выяснить: Шон Роган работает в частном сыскном агентстве, а Люси дважды принимала участие в расследованиях, которые вело ФБР, и ее имя упоминалось в средствах массовой информации. Возможно, Спрюс-Лейк и живет прошлым, но здесь наверняка умеют пользоваться Интернетом.

– Люси?

– Ты прав, – сказала она.

– У меня такое чувство, что твой разум начал работать сверхурочно.

Не успела женщина ответить, как в гостиную вернулся Тим.

– Мне кажется, они серьезно отнеслись к твоим показаниям, Люси.

– Надеюсь.

– Ты не рассказал им, почему мы сюда приехали? – спросил Шон.

Тим покачал головой:

– Все в Спрюс-Лейк думают, что вы мои друзья. Именно так, а не иначе. Я не лгал, не преувеличивал. Но полицейским известны ваши имена и адреса.

Роган кивнул:

– Информация есть лишь у полиции, и если речь не идет о грандиозном заговоре, то знать о нас должны только в департаменте шерифа.

– В таком маленьком городке возможно все, – заметил Тим.

– Давайте сохранять наше прикрытие в течение еще двух дней; посмотрим, что произойдет дальше. Если нашу тайну раскроют, следует изменить стратегию. – Шон встал и потянулся, пытаясь скрыть хромоту. – Ладно, для обеда еще рановато, а мне нужно закончить кое-какую работу. Прошу нас простить, Тим.

– Конечно.

Люси и Шон ушли, но направились не к своему домику, а в сторону отеля. В воздухе все еще висел запах сырого горелого дерева.

– Я видел, как вернулся Адам, когда мы подъехали с Уэддлом, – объяснил Шон.

Они нашли Адама Хендриксона наверху, в одной из комнат, где тот пытался собрать уцелевшие после пожара на кухне вещи.

– Адам, нам нужно поговорить, – сказал Шон.

– Конечно. – Мужчина принюхался к матрасу. – Никак не могу понять – это матрас пахнет дымом или мой нос потерял чувствительность?

– Подождите пару дней. Мы можем перенести все в соседние домики, помещение проветрится, и тогда станет ясно, что можно спасти.

– Но это приведет к тому, что открытие придется отложить. Зачем кому-то устраивать поджог?

Это был риторический вопрос.

Шон взял стул с прямой спинкой и сел, чувствуя, как нога снова начала пульсировать болью.

– Тим сказал, что вы были близки с отцом, а сам он общался с ним гораздо меньше.

Адам пожал плечами:

– Я проводил здесь каждое лето даже после того, как родители развелись. Отец не любил вести долгие разговоры – он был из тех, кому это не нужно. Возникало ощущение, будто он знает все на свете. Меня вырастили в Сиракузах, но Спрюс-Лейк – мой дом. – Он немного помолчал. – Он хотел превратить это место в семейный лагерь, но у него так и не дошли до этого руки. Мне кажется, отцу нравилось, что ему принадлежит озеро.

– У вашего отца были враги? Те, кто…

Адам покачал головой и прислонился к стене.

– Все любили Джона Хендриксона.

– Может быть, враги были у него раньше… В молодости. Или у его семьи…

– Как Хэтфилды и Маккои[10]? Тут можно вспомнить лишь мою бабушку, которая умерла, когда я был совсем маленьким, – она носила фамилию Келли. Ее семья владела рудником, пока не продала его правительству, после чего получила право на продолжение добычи. Раньше Келли принадлежали все земли в округе, но потом продали бо́льшую часть.

– Кто сейчас владеет рудником? Федеральное правительство? – спросила Люси.

– Да, насколько мне известно. Или штат Нью-Йорк. Мы находимся к северо-западу от того, что большинство людей считает Адирондаком, но формально мы на том же горном кряже, что и Национальный парк.