«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2

Вы нас не пускаете к солнцу, убить нас готовыещё до того, как с ресниц наших сны упорхнут золотые,ещё до того, как молитва заре растворится в пространстве.И тысячи тысяч в лесной полумрак убегают,туда, где во взгляде овечьем ноябрь[3] отражается блескомножа для закланья.И там, под деревьями страха, рождаются детис отравленной кровью: они увядаютбыстрее, чем розы.Для вас я не буду сажать плодоносные рощи.

Стоять оголёнными будут сады моей скорбиу ваших костёлов.Звучат без конца колокольные звоны под вечерсо всех ваших башен.С ума они сводят, они мою плоть разрывают,как хищные пасти.На сучьях в лесу я тела моих мёртвых повешу,оставлю их гнить на глазах у созвездий, беспечносияющих в небе.Я в тёмный колодец во сне опускаюсь.Я вижу распятых евреев, я вижу,

как, вытянув шеи, залитыми кровью глазамиглядят они в окна,шепча на иврите: «А где же Пилатус[4]? А где же Пилатус?»Откуда же знать вам, что ужас у вас в изголовье,что чёрным пророчеством он ваши сны отравляет?Ведь сон забываете вы, потому что с рассветомзвонят колокольни.Я чёрные дни вам пророчуиз наших низин, где спасение мы ожидаем,из наших обугленных душ и мольбы ежечасной!

Тот ужас не сможете вы ощутить вашим сердцем.Вы будете сплетни свои громоздить воспалёнными ртами,ругаясь: «Евреи, евреи!»,пока не окутает газ ядовитый церковные своды,пока не застонут на идише ваши иконы.

* * *

Лежат меж деревьев тела пастухов неподвижно,и радуги отблеск мерцает у них на ресницах…Хлева догорают. Испуганно мечется стадо.А люди поленья подносят, костру не давая угаснуть:ведь алчет немедленной жертвы серебряный крест!

И падают замертво овцы, в дыму задыхаясь.Белы их глаза и огромны – огромны, как луны…Так яд поедает траву, так свершает закланье чума!Вновь день после ночи пожаров, и ночь – ночь молчанья:наполнены страхом домов опустелых глазницы,и запах гноящихся ран над крестами восходит.(Один уцелевший здесь – яс мефистофельской злою усмешкой).Овца, у кого ты просить милосердия станешь,когда твой соломенный хлев стоит во владеньях Пилата,а луг, на котором пасёшься, – на огненной Этне!

* * *