Если нет

La sotto i giorni nubilosi e brevi

Nasce una gente a cui l’morir non dole.[2]

PetrarcaВсе отвлекает от главного: то расстрел,То переезд в Европу, а то назад…И не успел задуматься. Не успелЧто-нибудь сделать, о чем не стыдно сказать.Все отвлекало от важного: то погром,То исторический, страшно сказать, разлом:Время, которое мог провести с добром,

В тысячный раз ушло на борьбу со злом.Все отвлекало от нужного: то запретДурней на прессу, пьесу, киномузей,То неотступный, слопавший столько летМелочный страх, которого нет мерзей.Они возбуждают дело за каждый чих,Они залезают в уборную и в альков.За кровожадность отстреливают зайчих,За гуманизм подкармливают волков.То они брешут, кивая на большинство,Судят кастальский ключ и прямую речь —

Страшно и стыдно вспомнить,сколько всегоМогут они придумать, чтоб нас отвлечь.В результате никем не выдуманновый стиль,Как следует не исследован ход планет,Хромает рифма, стыдясь украшать бардак(Страшно сказать, иногда ее просто нет);Живопись вовсе в ауте. Краткий срок,Отпущенный на созерцанье Божьих чудес,

Потрачен на изученье чужих сапог,Которые тоже, видимо, создал Бог.Тебе говорят: отвлекись! Ведь вот же цветы!И правда, все это делается в цветах,Среди цветов, под сенью цветущих лип:Под ними едят детей, и как бы контраст.Ужасно вы всё загадили, вашу мать.Вы тоже загадили – искренне, может быть,И, глядя на мир, я вновь не успел понять,За что в нем держаться, за что егополюбить.

Поэтому так прекрасна в России смерть,Которая отменяет всю эту жесть.Брюсов придумал к ней рифму«умилосердь»,И страшно сказать, в ней что-то такое есть.Родина, я горой за тебя стою,Даром что персонально, а не в строю:Пусть ты бессмысленнойделаешь жизнь мою —Зато нестрашноюделаешь смерть мою.

Погода