Если весело живется, делай так

Она все четко планировала, но всегда был элемент неожиданности. Ложка дегтя, которая портила бочку меда. Конкретно в этот раз такой ложкой дегтя стала Клэр. Милая, израненная, растрепанная девочка, которая прорастала в них медленно, как мох. Она сблизилась с ними ровно настолько, чтобы ей было не все равно. Клэр не испытывала стыда, тревоги, не стремилась сохранить все в тайне, как подруги Гвен, принимавшие «СуперМамочку» и вдобавок беспокоившиеся о детях. Гвен долгое время не понимала, к чему все идет, а потом стало слишком поздно. Клэр ее по-настоящему удивила. Вот почему Гвен пришлось положить конец их прогулочной группе. На этот раз Кристофер дал Гвен именно то, в чем она нуждалась: вечером приполз к ней, раскаивающийся и жалкий, признался во всем, начиная со свиданий в «Уиндоме» с Уитни и заканчивая стычкой с Клэр. Он говорил с почти религиозным жаром, будто Гвен ему не жена, а священник, умолял простить его еще раз. Оставалось только пойти на фотосессию и нажать на нужные кнопки.

Гвен беспокоило, что Клэр теперь может найти работу в другой прогулочной группе, где обязательно расскажет им про «СуперМамочку». Так что ей придется присматривать за Клэр и, может быть, даже подыскать ей какое-нибудь место, чтобы направить ее силы в ту сторону и удержать подальше от прогулочных групп Нью-Йорка, пока сама Гвен не свернет «СуперМамочку», не разведется с Кристофером и не увезет своих девочек в Коннектикут на веки вечные.

Глава тридцать вторая

Hа следующие выходные после распада прогулочной группы Уитни наконец съездила проведать Джоанну. Она села на поезд до Рэуэй с тортом «Красный бархат» из пекарни рядом со старой квартирой Джоанны. Хоуп осталась дома с Грантом, все еще пребывавшим в блаженном неведении обо всем, что произошло. Она не думала, что какая-либо из бывших подруг возьмет на себя смелость рассказать ему о Кристофере, но все же, затаив дыхание, пыталась решить, хочет ли рассказать ему сама. Все, что она скрывала от мужа, давило тяжким грузом. Уитни стала совершенно другой, она уже не та женщина, с которой он танцевал на их свадьбе.

Джоанна и ее сын жили в десяти минутах ходьбы от вокзала в двухэтажном доме с небольшим двориком, окруженным забором из сетки. Джоанна, одетая в синие джинсы и мешковатый свитер, с прямыми черными волосами с легкой проседью, осторожно впустила Уитни, приняла торт, еле слышно поблагодарив, но без удивления и трепета, как это себе представляла Уитни.

Джоанна поставила воду под кофе и смахнула какой-то мелкий мусор с кухонного стола. Они сидели и болтали ни о чем, пока сын Джоанны дремал в манеже. В дуплексе было много окон, но мало света, так как здания по обе стороны отбрасывали тень. Джоанна оставила белые стены голыми. Тем не менее она расставила несколько горшков с травами на подоконнике, и Уитни с улыбкой кивнула в их сторону.

— Мне нравится, как ты все тут украсила.

Если прищуриться, это выглядело как уютный дом, возможно даже, немного богемный. Совсем не похожий на печальное жилище матери-одиночки, которое она и другие матери в ужасе представляли.

— Как ваша прогулочная группа? — спросила Джоанна.

— Ох! Вообще-то мы перестали встречаться.

— Ого! — Джоанна щелкнула языком, словно бы ей удалось сложить головоломку. — И ты приехала посмотреть на животное в зоопарке.

— Что, прости?

— Вы там все переругались, и ты ищешь легкий путь, чтобы почувствовать себя лучше.

— Я просто хотела навестить тебя.

— Через шесть месяцев, — заметила Джоанна.

— Я правда хотела приехать, но ты же знаешь, как бывает с ребенком…

— Или же ты беспокоишься, что муж свалит от тебя к другой, и хочешь взять что-то на заметку? — жестко и безжалостно поинтересовалась Джоанна.

За последние сорок восемь часов Уитни и так была в ужасе от всего, что с нею сталось, так что сейчас у нее отключились все чувства, кроме самого примитивного страха. Она опустила голову на прохладный деревянный стол, не в силах сдержать рыдания.

— Прости-и-и-и-и…

Джоанна вздохнула и потрепала ее по плечу, чуть грубовато, а потом поднялась из-за стола и начала хлопотать на кухне: отрезала каждой по кусочку торта, принесла тарелки, а заодно и упаковку салфеток.

— Думаю, я просто хотела узнать, — сказала Уитни, когда достаточно успокоилась, чтобы снова говорить, — стало ли тебе лучше. Ты чувствуешь себя счастливее?

Джоанна пристально смотрела на нее минуту.

— Счастливее ли я, чем когда лежала в проходе между полок с консервированными бобами? Разумеется. Счастливее ли я, чем была, когда жила в прекрасной квартире в Нью-Йорке с любящим супругом и меня ждало прекрасное будущее? — Она резко рассмеялась, и смех скорее напоминал лай. — Сама как думаешь? — Она насадила кусок торта на вилку, а потом надула губы. — Мой совет — держись за него, если можешь.

Глава тридцать третья

Разобщенные мамочки окунулись в лето.