Если все кошки в мире исчезнут

Я не мог выдержать долгие часы тишины, поэтому начал читать путеводитель с конца. Там были фотографии массивной горной гряды и горы Аконкагуа, расположенной на территории Аргентины, недалеко от границы с Чили. Это самая высокая горная вершина в Южной Америке. Я перевернул страницу и увидел фотографию статуи Христа-Искупителя на вершине горы в Андах, которая возвышалась над простирающимися окрестностями. Я задался вопросом, добрался ли туда Том или же погиб, так и не увидев ее.

Я представил, как Том выходит из автобуса и любуется живописным горным пейзажем. И когда он поворачивается, то замечает гигантскую тень от креста и поднимает глаза, чтобы рассмотреть фигуру Христа с рукой в приветственном жесте. Солнце зависло позади статуи, ярко высвечивая ее силуэт на фоне чистого неба, и Том прищуривается, чтобы проникнуться этим видением света.

Слезы застлали мои глаза. Эмоции переполняли меня, и я стал смотреть в иллюминатор. Передо мной раскинулся безбрежный океан с плавающими на его поверхности айсбергами.

Закатное солнце окрасило бескрайнее море движущегося льда в пурпурный оттенок – картина была настолько завораживающей, что порой казалось, что весь мир объят красным заревом. Пейзаж прекрасный и зловещий одновременно.

Двадцать шесть часов спустя мы вернулись в наш маленький город-монополию.

«ОК, увидимся завтра», – прокричала она мне через плечо, сходя на своей остановке и направляясь к крутому холму, как делала это всегда. Я проводил ее взглядом, грустно наблюдая, как шаг за шагом она удаляется от меня.

Неделю спустя мы расстались. Один пятиминутный разговор – и все было кончено. Вот так. Словно мы заполнили бланк для уточнения изменившегося адреса или какой-то другой документ. Несколько вскользь брошенных слов, и точка. В прошлом остались тысячи часов телефонных разговоров, а сейчас хватило всего пяти минут, чтобы понять, что мы чужие.

Нам было легко общаться по телефону. Но вместе с тем мы упустили шанс узнать друг друга получше, стать по-настоящему близкими людьми. Телефон забирал у нас время, необходимое для зарождения реальных чувств и воспоминаний. А в итоге наши чувства просто испарились.

В моем телефонном счете, который исправно приходил каждый месяц, фиксировалось свыше двадцати часов разговоров на сумму в 12 тысяч йен. Не помню, чтобы мы когда-нибудь обсуждали, стоят ли того эти траты. Интересно, сколько я платил за одно слово.

По телефону мы могли говорить о чем угодно, но это все равно не гарантировало, что между нами действительно возникнет полное взаимопонимание. А когда мы вышли из этой игры «Монополия», в которую играли в своем маленьком городке, и вступили в реальный мир, то обнаружили, что старые правила игры – единственное, что поддерживало наши отношения в этом конкретном месте и времени, – больше не работают.

Во всяком случае, наши отношения длились еще какое-то время по инерции. По какой-то причине мы продолжали нашу игру, следуя всем правилам. Но всего несколько дней в Буэнос-Айресе явно продемонстрировали нам, что эти самые правила стали бессмысленными.

Однако оставалось одно небольшое сожаление. Ощущение, что если бы мы взяли с собой телефоны в тот полет, когда возвращались в Японию, то возможно, именно возможно, мы бы смогли рассказать друг другу о своих чувствах, и нам бы не пришлось расставаться. «Монополия» закончилась, но, быть может, стоило рискнуть и попробовать новую игру.

«Чтобы получить что-то, ты должен что-то потерять».

Вот как я представлял себе это.

Мы летим на самолете, а Бог приносит нам наши телефоны. И тогда я звоню ей (даже несмотря на то, что она сидит рядом со мной) и начинаю разговор.

– Скажи, о чем ты думаешь?

– Сначала ты.

– Мне очень грустно.

– Мне тоже.

– Я думал о тебе.

– Я тоже думала о тебе.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю. А что мы должны сделать?

– Я просто хочу вернуться домой.

– Да, я тоже.

– А что мы будем делать потом?

– Я не знаю.

– Почему бы нам не начать жить вместе?

– Наверно, это хорошая идея.

– Мы можем пить кофе дома.

– И горячий шоколад.

Если бы только у нас были тогда с собой телефоны…

Мы бы смогли проговорить по телефону в течение всего полета до Японии. Не обязательно о чем-то конкретном – достаточно обычной болтовни, чтобы понять, что ты не одинок. И слушать, слушать, слушать, чтобы проникнуть в мысли собеседника. Если бы только…

Я до сих пор помню, как она слегка улыбнулась мне, когда мы попрощались на остановке недалеко от ее дома. Эта улыбка стала той маленькой раной, что открылась где-то в глубине моего сознания. Она болела в дождливые дни, подобно старой футбольной травме.

Но когда задумаешься, то понимаешь, что в этом нет чего-то необычного. Я имею в виду, что у меня накопился, вероятно, легион мелких травм, запрятанных где-то в уголках моей памяти. Думаю, именно это некоторые люди и называют сожалением.

– М-м, так вот, насчет сегодня…

Звук ее голоса резко вернул меня к реальности. Я заметил, что мы подошли к зданию кинотеатра, где она жила.

– Да?

– Я сожалею, что высказала тебе так много неприятного.