Если все кошки в мире исчезнут

После того как мы прочесали все отели, стоявшие вдоль пляжа, бегая туда-сюда, мы наконец нашли свободный номер. Уже стемнело, и со стороны гостиница выглядела чуть обветшалой. Казалось, она слегка пришла в упадок. Наши первые впечатления подтвердились, когда мы вошли внутрь и половицы заскрипели у нас под ногами.

«Это весьма милый отель», – отметила мама, просияв, когда мы привезли ее туда. Но я чувствовал себя ужасно, поселив ее в таком месте. Однако, как отметил папа, тут ничего не поделаешь: не могли же мы разместить маму в палатке, в ее-то состоянии. А потому, не имея иной альтернативы, мы остались там.

Пусть интерьер отеля был довольно скромным, но хозяин гостиницы демонстрировал доброжелательность и радушие. Еда не поражала воображения, но повар явно готовил с душой, и она была вкусной. Мама то и дело восклицала, как же здесь хорошо и какая здесь вкусная еда. Видя ее улыбку, я немного успокоился.

В ту ночь мы все спали в одной большой комнате с татами, разместив свои матрацы в ряд. Впервые за десять лет мы были вместе, рядом.

Глядя на старый деревянный потолок, я вспомнил о доме, в котором мы жили, когда я ходил в начальную школу. Там было мало комнат, и вся семья спала на втором этаже в единственной спальне, положив матрацы впритык друг к другу.

Теперь, двадцать лет спустя, мы сделали то же самое. Это казалось странным. В последний раз мы снова проведем время вместе, как раньше. Эти мысли не давали мне уснуть. Интересно, чувствовали ли то же самое мама с папой. Было тихо. В маленькой темной комнате слышалось только сопение Капусты, смешивающееся, но все же различимое среди ритмичного шума океанских волн.

Наконец за окном забрезжил рассвет. Было, наверное, четыре или пять утра. Я поднялся с постели и примостился на подоконнике. Отодвинув занавеску, выглянул в окно. К моему удивлению, старый отель стоял почти у воды, и взору открывалась практически одна морская гладь. К тому времени, когда мы нашли отель, уже стемнело, и я не разглядел, насколько близко мы от моря.

Какое-то время я сидел и глядел на океан. Окутанный бледным утренним светом, он, казалось, возник из сна.

Чуть позже я заметил, что родители тоже не спят. У них у обоих были круги под глазами. Думаю, им даже не удалось заснуть.

Мать, все еще одетая в ночную юкату, выглянула из окна полюбоваться панорамным видом моря и предложила всем вместе пройтись по пляжу.

«Давайте сфотографируемся. Я обожаю гулять по пляжу утром».

Она привела себя в порядок, уселась в кресло, положила себе на колени спящего Капусту, и мы направились на пляж. Еще не совсем рассвело, веяло прохладой. Мама хотела приблизиться к воде, но было трудно толкать кресло по влажному песку. Вскоре я уже не мог сдвинуть его с места. Когда солнце стало всходить, его лучи, падая на поверхность океана, создавали искрящийся эффект. Мы трое замерли, завороженные красотой этого зрелища.

«Скорее! Сделай снимок!»

Мамины крики вернули меня к реальности, и я достал фотоаппарат. Мы с папой по очереди сделали фотографии. А потом хозяин отеля вышел и предложил сфотографировать нас всех вместе. Мама сидела на фоне океана в своем кресле, а мы встали по обе стороны от нее.

Мы с папой присели, чтобы наши головы находились на одном уровне, а Капуста, который наконец проснулся, скорчил гримасу и громко зевнул, сидя у мамы на коленях.

«ОК, ч-и-и-из!» Хозяин отеля щелкнул затвором.

«Спасибо!» – крикнули мы хором.

А потом он предложил: «Еще раз!» И мы снова выстроились, на этот раз стоя.

«ОК, улыбнитесь… Чизкейк!»

Искренние попытки владельца отеля заставить нас засмеяться и его дружелюбие – иногда чрезмерное – все это развеселило нас, и именно в тот момент затвор щелкнул.

– Ты что-нибудь помнишь?

Я не оставлял попыток расшевелить Капусту, закончив свой рассказ.

– Извини, старина. Я пытался, но не могу ничего вспомнить.

– Очень плохо, Капуста.

– Мне правда жаль. Но ничего с этим не поделаешь. Сколько я ни старался, не получается. За исключением, пожалуй, одной вещи…

– Одной вещи?

– Я был счастлив. Это все, что я помню.

– Ты был счастлив?

– Да. Вот, что я чувствую, когда смотрю на эти фотографии: я был счастлив.

Мне показалось странным, что Капуста не мог восстановить в своей памяти никаких деталей поездки – ни отель, ни даже саму маму – но при этом он помнил, что был счастлив. Но что-то в словах Капусты заставило меня погрузиться в раздумье, и я понял… Маме нужна была эта поездка вовсе не для себя. Она хотела, чтобы мы с папой помирились.

Интересно, почему я никогда не думал об этом раньше. С момента моего рождения мама все время отдавала нам с папой. Я даже не мог представить себе, что, когда у нее появлялась свободная минутка, она все равно думала только о нас. Это было совсем не обязательно, но она всю свою жизнь посвятила нам, до самого конца.