Если женщина хочет…

Ольга много читала в литературе, как пристают отчимы к падчерицам, особенно ее впечатлила «Лолита», но с Валерой ничего подобного нельзя было себе представить. Отчим воспринимал Ольгу как домашнее животное: хочет — погладит, хочет — тапкой шлепнет. Зоофилией Валера не страдал и от домогательств Ольга была избавлена, зато с тех пор, как он уговорил маму выйти за него замуж официально — Ольге было тогда тринадцать, — он учил падчерицу жить.

Учил без устали, с утра до вечера, приводя примеры из классики и личного житейского опыта. Каждый проступок Ольги рассматривался вечером под домашним микроскопом, и выводы делались неутешительные. Через полгода совместной жизни Ольгу при виде отчима начинало трясти. Мама объясняла Ольге, что Валера желает ей добра, но дочь молча собрала вещи и уехала на трамвае к отцу. Олегу Даниловичу было все равно, он только боялся, что девочка останется без нормального питания и присмотра.

Валера, видя, как переживает любимая жена, решил вернуть непослушную домашнюю обузу обратно, приехал вместе с мамой и клятвенно обещал нотаций не читать, а также по субботам выдавать карманные деньги. Ольга, просидевшая неделю на отцовских полуказарменных харчах и видевшая его за это время всего два раза, вернулась к маме.

Валерий обещание почти сдержал. Он не донимал Ольгу ежедневно, зато отводил душу по субботам перед выдачей денег, и Ольга вынуждена была терпеть, поскольку и на дискотеку хотелось, и на самые модные сапожки скопить.

После замужества падчерицы Валерий посчитал, что его воспитательная миссия закончилась, и на Ольгу больше вообще не обращал внимания. Ольга услышала из ванной, как мама на кухне попросила Валеру быть аккуратнее с дочерью, а он ей ответил, что надо или к врачу идти, или с ремонтом помогать людям, вырастившим ее на своем горбу.

Лень было выходить, а то Ольга бы напомнила Валере, что зарплата у него раньше была немногим больше отцовских алиментов. Но она по опыту знала, что вступать в пререкания с Валерой — дело неблагодарное и безнадежное. Не меньше полутора часов общих фраз, апелляций к совести, перечислений своих заслуг и ошибок собеседника за последние десять лет…

Ольга решила: себе дороже, уж лучше посидеть в скверике.

Олег. Людмила. Рынок

На сегодня Олег запланировал посетить Эсфирь Иосифовну, Усмана, следственный отдел и племянника Петю. Женщинам он наказал оставаться дома.

Елена не возражала, а Людмила сразу воспротивилась. Олег нудным голосом пытался ее вразумить, она даже согласно кивала в ответ, но в одном была непреклонна: к Усману они поедут вдвоем. Тут же выяснилось, что никто не знает, где он в данный момент проживает.

Елена, позевывая, припомнила несколько квартир, гостиничный номер и даже деревенский дом, но точно сказать, кто конкретно жил на данных жилплощадях из чеченской диаспоры, ни она, ни сами чеченцы не смогли бы. Для чистоты эксперимента решено было проехать на рынок и там узнать адрес Усмана. Ведь связывается как-то с ним руководство рынка, когда возникают неприятности или срочно требуется срубить взятку.

Елена сонно проводила «следаков», пожелала им успехов в охоте.

На рынке гомонили сотни продавцов и тысячи покупателей. «Дурдом на выезде» — обозвала происходящее Людмила и, поймав крутящегося перед ней молодого продавца, рекламирующего «маечку с ажурной вставочкой», строго спросила, где тут дирекция. Продавец на вопрос не ответил, но почему-то сбавил цену на полтинник.

Олег, понимая, насколько авторитетно и чиновно выглядит Людмила, и боясь сердечного приступа у кого-либо из продавцов, потянул свою спутницу за локоть в сторону одноэтажного строения, смутно напоминавшего то, что в советские времена обозначалось буквами «М» и «Ж» на местных картах. Здание выглядело обломком ушедшей эпохи — такого уже лет двадцать не строили даже в провинции.

Дирекция располагалась сразу за комнатами отдыха охранников (они же «побиралы» аренды). На месте секретарши сидела дебелая тетка лет сорока и лениво переругивалась с плохо одетым пареньком за соседним столом. При ближайшем рассмотрении «тетке» оказалось всего тридцать, зато парнишка с зализанными на прямой пробор волосами с проседью тянул на сороковник. Людмилу поразили его ботинки. Ей казалось, что это пыточное средство фабрики «Скороход» перестали выпускать лет тридцать назад. «Парнишка» поджал ноги подальше под стул, на вошедших посмотрел недружелюбно.

Секретарша зато улыбалась во все оставшиеся зубы.

— Вы насчет мест? Так лучше сразу к охранникам. Они и поставят, и правила объяснят.

Олег Данилович, к удивлению Людмилы, приосанился, подтянулся, заиграл глазами и даже сделал какое-то легкое приветственное движение рукой в сторону пышнотелой девушки.

— Работать под вашим руководством было бы праздником! Но мы по делу. Знакомца нашего ищем, Усмана. Второй день ко мне носа не кажет, а у меня дело к нему срочное.

Улыбка у девушки сузилась в два раза, но весеннее настроение не изменилось.

— Дак откуда ж я знаю, где он? Усман заезжает не каждый день, да и то на полчасика, от силы на час.