Эссеистика

Тема двойника, чье изображение тщится увидеть художник, имеет во французской литературе давние традиции. «Черный человек» Альфреда Мюссе, как две капли воды похожий на поэта, страшное зеркало в новеллах Мопассана, зеркало из фильма Кокто «Орфей», через которое входит Смерть.

«Я все еще ищу значение мифа о Рождении Пегаса. Поэзия, рождающаяся из отрубленной головы Горгоны. Я не буду изображать лицо Персея. Невозможно „изобразить“ лицо героя, причастного этой тайне. Речь не идет о том, чтобы нравиться или не нравиться, неважно, говорят о вас или не говорят, одобряют вас или не одобряют. Речь идет о том, чтобы никогда не оступаться на своем внутреннем пути. Речь о том, чтобы сделаться невидимым, развлекая невнимательных людей незначительными, бросающимися в глаза упражнениями».

ТРУДНОСТЬ БЫТИЯ

В начале июля 1947 года, после изнурительных съемок фильма «Красавица и чудовище», отнявшего силы и обострившего фурункулез (глава «О боли»), после постановки балета «Юноша и Смерть» на подмостках театра на Елисейских Полях Кокто ищет уединения в санатории Рош-Позе, где начинает работать над «Трудностью бытия». Через полгода он отправляется в Савойю, где продолжает писать книгу, затем возвращается в Париж, и, наконец, доделывает рукопись в только что приобретенном доме в Мийи-ла-Форе, о котором так долго мечтал.

Французский писатель и философ восемнадцатого века Фонтенель прожил ровно сто лет, до последних минут сохранив ясный ум и ироническое отношение к жизни. Незадолго до смерти он признавался, что «испытывает трудность бытия» и своему врачу на вопрос «Как идут дела?» отвечал: «Потихоньку уходят».

Когда на страницах книг Жана Кокто то и дело наталкиваешься на слово «трудно» в самых разных сочетаниях, ощущаешь парадоксальное несоответствие между воздушной легкостью и непринужденностью творений мастера и огромным грузом ответственности, который постоянно на нем лежал. Недаром отдельная глава в «Трудности бытия» посвящена теме ответственности.

Кокто все время дает понять, что любой жест художника — результат тяжкого труда:

«За мной очень трудно следовать, потому что я не придерживаюсь никакой группы, никакой внешней силы».

В моем возрасте это нетрудно. Не надо идти в гору. Спускаешься сам по себе и веса не чувствуешь. В молодости

труднее. Поднимаешься в гору и ощущаешь свой вес.

«В каталоге шуточных предметов я однажды прочел загадочное предложение: „Трудноподбираемые с пола предметы“. Мне очень понравилось. Мои произведения трудно подобрать»[3]

.

На ремарку о том, что Кокто с чрезвычайной легкостью переходит от одного жанра к другому, поэт отвечает, что подобные переходы, наоборот, происходят крайне болезненно.

«При переходе от одного жанра к другому я выжидаю гораздо дольше и все это гораздо больнее, чем вы полагаете. Всем кажется, что я играю. В действительности, я — ремесленник, поэт, работающий руками».

В опубликованных в форме диалогов беседах с Жаном Кокто его верный друг и почитатель Андре Френьо рассказывал о впечатлении от первой встречи: