Есть!

…Когда принесли крылышки, ароматные, в кудрях жаркого пара, П.Н. уже успел позабыть о заказе. Он искоса, стараясь не смущать новую знакомую, разглядывал ее лицо: короткий кошачий нос, губы – розовые, как семга. П.Н. краснел от собственных мыслей и отводил взгляд – за соседним столиком медленно пережевывал пищу вялый мужчина с признаками вырождения на лице. Кадык перекатывался вверх-вниз, будто застрявший кусок в горле, – адамово яблоко, вспомнил П.Н. Адам проглотил кусок запретного фрукта, сорванного Евой, и тот застрял у него в горле, превратившись в перманентный признак.

Гостья милостиво согласилась отведать крылышко, деликатно похрустела косточками и вдруг махом, одним движением губ, сняла с него мясо.

– Очень неплохо, – похвалила. Жадно зыркнула в тарелку и, конечно, получила еще несколько кусочков.

Официантка прибежала на первый же взмах крыла и торопливо закивала, принимая заказ на дополнительную порцию.

П.Н. нравилось смотреть, как люди едят с аппетитом, – собственно, все последние годы он потратил во имя таких вот людей (хотя, если посмотреть с другой колокольни, люди с аппетитом служили источником благосостояния самого П.Н., наполняя его программы рекламой). Подобно тому как клирики отчаяннее всего гнобят не представителей других конфессий, а матерых атеистов и убежденных агностиков, П.Н. прощал зрителям недостаточно изысканный вкус, но зато на дух не переносил апостолов голодания, мосластых супермоделей и коварных диетологов.

– А я делаю крылышки в апельсиновом маринаде, – сказала Катя, изящно промокнув губы салфеткой.

П.Н. звякнул вилкой, официантка восприняла это как упрек и тут же умчалась на кухню. Официанты всех стран мира сразу распознавали в П.Н. Именно Того Гостя, ради которого и открываются на нашей грешной планете рестораны, закусочные и кафе. На сей раз официантка ошиблась – приборный звяк не имел к ней ровно никакого отношения. П.Н. внимательно слушал Катю.

– …Нагреваю апельсиновый джем с корочками, добавляю соевый соус, чеснок, оливковое масло и мариную крылышки часика три, а потом жарю – вуаля!

– Соус? – деловито переспросил П.Н.

И Катя, будто на экзамене, ответила:

– Печеный чеснок, с укропом и сливками. А вообще, крылья и без соуса хороши. Я иногда их по-другому делаю – в чесночно-имбирном кляре. Ум отъешь! Хотя мне лично никогда не нравилось это выражение.

За окном почти бесшумно взлетел очередной лайнер.

– Вы знали, кто я, – упрекнул Катю П.Н., и она вспыхнула, будто газовая горелка. Розовые щеки и пышные, белые, с едва заметной желтизной – один к одному, правильный бешамель – волосы. Ренуар! П.Н. пришел в возмущение от самого себя – он любовался женщиной, словно красивым блюдом. Ему хотелось попробовать ее! А он-то думал, все эти штуки – про женщин – в прошлом, потому что на личную жизнь не хватает времени. – Еще до того как подойти ко мне, вы знали, кто я. Куда летите из Лондона?

– В Вашингтон, – потупилась Катя. – На фестиваль.

«Такое не может быть подстроено, – убеждал себя П.Н., отсчитывая чаевые. – Это ж как надо было все рассчитать! И зачем ей? На работу хочет?»

Как все успешные люди, П.Н. подозревал судьбу и черта в каждодневных кознях. Но сейчас ему не хотелось убеждаться в собственной правоте – да ну ее в корягу.

– Однажды, – развлекательным тоном произнес директор телеканала «Есть!», – я долго не мог найти мотель рядом в Мэне и съехал к городку Джоппатаун. Я странный, не могу жить в заказанных гостиницах. Мне всегда нужно знать, что ночевать я буду в совершенно неожиданном месте…