Есть ли Бог?

Второе. При условии, что Бог имеет основание вмешиваться в историю (отчасти для того, чтобы открыть истины о самом себе), свидетельство в пользу истины Воскресения должно включать в себя принятие правдоподобности того, что отчетливо утверждается в основополагающих учениях Иисуса Христа и Церкви, базирующихся на предполагаемом Воскресении. Конечно, как я писал ранее, у нас, в общем, не будет убедительных независимых оснований верить в истинность или ложность таких основополагающих учений: ведь смысл откровения – рассказать нам о том, что мы сами не сможем постичь. В то же время у нас могут быть некоторые слабые основания, недостаточные сами по себе, верить в то, что если есть Бог, то определенное учение о том, каков он, что совершил и как мы должны поступать, является истинным. Если у нас есть такие основания, то эти учения в соответствующей мере правдоподобны. Я полагаю, что у нас есть такие основания в случае с основополагающими христианскими учениями. Речь идет о таких учениях, как Нагорная Проповедь и ее наставление о том, что такое добро, об учении о Троице и об учениях об Иисусе – о том, что он был воплотившимся Богом (Богом, который стал и человеческим существом), а также о том, что его жизнь и смерть были искуплением за наши грехи. Для надлежащего рассмотрения оснований, о которых идет речь, потребовалась бы еще одна книга. Однако тот вид оснований, который я имею в виду, можно проиллюстрировать очень кратко на примере Воплощения. Мы видели в главе 6, что у Бога есть основание позволять нам претерпевать трудности во имя больших благ. Хороший родитель, который должен заставить свое чадо претерпеть трудности ради какого-то большего блага, зачастую выбирает добровольно претерпеть такие трудности вместе со своим чадом для того, чтобы выразить солидарность с ним и показать ему, как надо жить в подобных трудных обстоятельствах. К примеру, если ребенок нуждается в суровой диете ради своего здоровья, то родитель может сам добровольно перейти на такую диету (хотя родитель может и не нуждаться в ней для своего здоровья). У нас есть поэтому определенное основание ожидать, что Бог из любви к нам может воплотиться, разделить трудности, которые он определил для нас во имя какого-то большего блага. Есть и другие основания для того, чтобы Бог, если есть Бог, мог стать воплощенным и жить трудной человеческой жизнью. Есть основания и для того, чтобы божественное вмешательство приняло форму не просто чуда, но человеческой жизни самого Бога. Поэтому если предполагаемое откровение учит о том, что именно так и произошло, то у нас есть некоторое основание считать откровение истинным. Поскольку христианская Церковь проповедует такое учение, то в этом можно видеть определенное основание для веры в то, что ее учения удостоверены Богом и в то, что Иисус восстал из мертвых. Разумеется, верно и обратное. Если, по мнению читателя, у него есть основание считать, что если есть Бог, то эти церковные учения не содержат истину о Боге, то это дает ему основание считать, что эти учения не были открыты Богом, а событие, притязающее удостоверить данные учения, не имело место.

Третье. Утверждения христианского откровения следует сравнить с утверждениями других религий. Если есть основание (исходя из правдоподобия или из исторического свидетельства относительно чуда, послужившего основой той или иной религии) считать, что Бог открыл нечто совершенно противоположное христианскому откровению в контексте какой-то другой религии, то это является поводом предполагать, что христианское откровение не является истинным и событие, положившее начало христианской религии, не состоялось. Знание представляет собой огромную сеть – наблюдения в одной области исследований могут оказать воздействие на воззрения в областях, которые на первый взгляд кажутся весьма далекими от данной области. Моя позиция, повторю, состоит в том, что ни одна из крупных религий, за исключением христианской, не может выдвигать серьезной претензии в пользу истинности своих предполагаемых откровений на основе конкретного исторического свидетельства. Однако, если христианское предполагаемое откровение было бы неправдоподобным в силу других оснований, мы все равно должны были бы отвергнуть его и продолжать поиск. Я

заключаю, что если читатель принимает мое суждение о том, что есть серьезное историческое свидетельство в пользу основополагающего чуда христианства, Воскресения, а также признает (пусть и не очень весомую) обоснованность христианского учения, то тогда – поскольку такого нарушения законов природы следует ожидать, только если есть Бог – свидетельство в пользу этого чуда образует еще одно свидетельство существования Бога. Такое заключение верно независимо от того, считаете вы или нет, что серьезное историческое свидетельство является достаточным (безотносительно к субстанциальному фоновому знанию) для установления того, произошло чудо или нет.