Естественная история драконов

Думаю, некоторое впечатление о моей матери у вас уже сложилось. Она была честной и праведной представительницей своего сословия и приложила все старания к тому, чтоб научить меня быть настоящей леди, но невозможного не достичь никому. Изъяны в моем характере – вовсе не ее вина. Что до отца, деловые интересы часто заставляли его надолго отлучаться из дома; для меня он был человеком не столь близким и потому, пожалуй, более терпимым: он мог позволить себе роскошь смотреть на мои проступки как на очаровательные девичьи причуды, тогда как иметь дело с беспорядком и одеждой, уничтоженной в результате этих «причуд», приходилось матери. Я взирала на него, как дикарь на мелкого языческого божка – искренне стремясь заслужить его благоволение, но не вполне понимая, чем его умилостивить.

Что касается прочих родных – я была четвертой из шести детей в семье и притом, как уже говорила, единственной дочерью. Большинство братьев, как много бы они для меня ни значили, не представлены на страницах моего повествования: их жизни почти никак не связаны с моей карьерой.

Единственное исключение – уже упомянутый мною Эндрю; тот самый, у кого я стянула перочинный нож. Именно он чаще всех остальных с великой охотой участвовал во всех моих предприятиях, приводивших в отчаяние мать. Услышав о моих кровавых экспериментах за стогом сена, он был впечатлен, как может быть впечатлен лишь восьмилетний мальчишка, и настоял, чтобы я оставила нож себе – как трофей в память о своих свершениях. Нож тот у меня не сохранился. Да, он заслужил почетное место рядом с Изумрудиком и Готерхэмом, но был потерян в Мулинских болотах. Однако перед этим он спас мою жизнь, освободив меня от гибких стеблей, которыми связали меня похитители-лабанцы, и я навеки благодарна Эндрю за этот подарок.

Благодарна я ему и за то, что брат помогал мне в детские годы, используя мальчишеские привилегии в моих интересах. Когда отца не было в городе, Эндрю таскал для меня книги из его кабинета. Таким образом, труды, которые мне самой ни за что не позволили бы читать, находили путь в мою комнату. Я прятала их под матрасом или за гардеробом. Новую горничную приводила в ужас даже мысль о том, что ее могут застать отдыхающей, и на прежнюю сделку она не соглашалась, зато была падка на сладости. Заключив с ней новое соглашение, я нередко читала до поздней ночи.

Конечно, почти все книги, что приносил мне Эндрю, относились к естественной истории. Мои познания, начавшиеся с крылатых, охватили все виды животных – млекопитающих, рыб, насекомых и пресмыкающихся, а также всевозможные растения. В те дни наши знания еще имели столь общий характер, что один человек вполне мог ознакомиться с целой научной областью.

В некоторых из этих книг упоминались и драконы – правда, только в отступлениях, в кратких абзацах, не утолявших, но лишь усиливавших тягу к познанию. Но в нескольких местах мне встретились ссылки на обстоятельный научный труд – «Естественную историю драконов» сэра Ричарда Эджуорта. А Кэрригдон и Рудж, как выяснилось из их осеннего каталога, вскоре должны были выпустить его переиздание. Пойдя на отчаянный риск, я прокралась в отцовский кабинет с тем, чтобы оставить на его столе брошюрку каталога, открытую на странице, где объявлялось о переиздании. «Естественная история драконов» описывалась там как «незаменимейшее из собраний сведений о драконах, доступных на нашем языке»; конечно же, это не могло не привлечь внимания отца.

Моя уловка принесла плоды: со следующей же партией книг была получена и эта. Но заполучить ее немедленно было нельзя – Эндрю не осмелился бы стащить книгу, которую отец еще не прочел – и я едва не повредилась умом от нетерпения. И вот в начале зимы Эндрю перехватил меня в коридоре, сунул мне книгу и сказал:

– Он закончил ее вчера. Смотри, чтоб тебя никто не поймал с ней!

Я направлялась в малую гостиную на еженедельный урок игры на фортепьяно и, вернувшись к себе, опоздала бы к началу. Вместо этого я поспешила в гостиную и успела спрятать книгу под диванными подушками за миг до появления учителя. Я приветствовала его лучшим из своих реверансов и весь урок изо всех сил старалась не оглядываться на диван: казалось, непрочитанная книга под подушками так и дразнит, так и влечет к себе… (Я бы сказала, что игра моя сильно пострадала из-за этого, но нечто столь ужасающее трудно чем-либо испортить. Конечно, я люблю музыку, но и по сей день ни за что не смогу повторить самый несложный мотив.)