Эстетика бродяг

Вечером третьего дня, только мы легли отдохнуть перед генеральной уборкой, как пришел хозяин квартиры, которую я снимал. Увидев состояние своей недвижимости, он мягко говоря, подох*ел. Он себе такого даже в страшном сне не мог представить, у него даже левый глаз задергался. Он вызвал меня на площадку.

- Это мне снится или нет? - спросил он.

- Конечно, снится, - уверенно сказал я.

- Короче, чтобы через неделю тебя здесь не было, - спокойно выложил хозяин, лишь на слове «тебя» ткнув меня в грудь.

- Слышь, подожди, чего ты, - попытался возразить я. – Пустяки, дело житейское.

- Я сказал, через неделю. Лети к себе на крышу, и не возвращайся. Если ровно через семь дней я кого-нибудь увижу, пеняй на себя, ухайдокаю так, что тебе уже больше ничего и никогда не присниться. И чтобы всё блестело, как в музее. Понял?!

- Ага.

Что происходит с людьми, подумал я после его ухода, все стали такие нервные, словно на самом деле чем-то владеют в этом мире.

В моей постели лежала женщина, она тоже немного нервничала, гадая, кто же приходил. Такие женщины предвестницы бездомной жизни, они вихрем пролетают через вашу сложившуюся размеренную жизнь, и в этом вихре вас выносит за пределы привычного. Потом они бросают вас, и вы падаете вниз. Или не падаете, а просто исчезаете.

Женщина смотрела на меня, в её встревоженном виде таилось нечто потустороннее, не от сего бегущего за окном мира, что-то ранящее сердце тоской. В её глазах читалось отсутствие дней. Но это была не пустота.

- Нас выгоняют, - сообщил я.

- Сегодня? - спросила Ракета.

- Нет, в течение недели.

- Хорошо.

- А мы так и не переспали с тобой, - вспомнил я.

- Ладно, давай переспим, - спокойно сказала она, словно согласилась показать гланды. – Вообще-то, я с друзьями не сплю, но почему-то очень хочется узнать, какой ты.

- Такой же, как все.

Также как и все, я достал свой хоботок и вошел им в вечность. Вечность дрогнула и расплавилась, обдала горячей волной внутренности и понесла в мировой океан. Океан распахнулся, сладострастно всхлипнул и принял в объятия забвения.

Она лежала и улыбалась, глядя в полумрак. Мир был спокоен, наполненный безмятежным пространством, этой ночью оно тоже было нашим любовником. В дверном проеме появился Бертран.

- Не спите? - спросил он.

- Не спим.

- Жажда есть?

- Есть.

- Я тут нашел мелочь в кармане чьих-то штанов. Схожу за пивом.

- Сходи.

Бертран неторопливо обулся, дважды пересчитал наличность и вышел.

Она взяла меня за руку.

- Что же будет дальше? - спросила она.

- Мы будем жить вечно. Жить везде.

- Правда?

- Правда.

- И никакой боли, никакого отчаяния и суеты?

- Да.

- Ты самый прекрасный лгун, - нежно проговорила она.

И крепко прижалась ко мне животом. Плоским и горячим.

самый прекрасный лгун

Он чуть ли не лежал на звонке, уткнувшись носом в кнопку. Исходивший от него дух давал повод предположить, что его несколько дней купали в цистерне со спиртом. За дверью, куда он хотел попасть, уже минут десять заливалась нескончаемая трель. Наконец кто-то подошел и попытался изучить ситуацию в глазок.

- Кто там? - спросил сонный женский голос.

- Это…я…брр…трр…ррн, - с трудом выговорили губы, шевелясь так близко от стены, словно целуя её или пробуя на вкус.

- Бертран?

- Да.

- Ты чего так поздно?

Вместо ответа Бертран всем телом упал на кнопку звонка. Вынужденная хоть что-нибудь предпринять женщина отворила замки и, недовольно нахмурившись, выглянула. Но Бертран уже спал, из рта у него, как у бешеного пса, катилась слюна.

Подумав, женщина взяла его за ворот и втащила в квартиру. Прислонив тело к стене, она зашла в уборную. А когда вернулась, ночной гость лежал посреди прихожей, уткнувшись носом в её туфли. Если бы не резкий запах перегара, можно было предположить, что он забылся детским сном и чему-то улыбается.

Постояв над телом, женщина выключила свет и легла спать. Среди ночи она почувствовала, как кто-то тянет её за большой палец. Спросонья женщина ничего не поняла и дернула ногу. Но зажатая, словно тисками, нога верно тянулась за пальцем, увлекаемым кем-то в темноту.

Женщина вскрикнула и присела в постели. С безумной рожей, сверкающими глазами и всклокоченными волосами, ночной гость теперь больше напоминал голодного вурдалака.

- Я тебя люблю, - зловеще проговорил вурдалак, ничего не видя перед собой.

- Отпусти ногу, - спокойно потребовала женщина.

- Пусть нога тоже знает, что я тебя люблю, - усмехался вурдалак. - Я…

Не дослушав, нога лягнулась. Но вурдалак успел перехватиться и потянул ногу ко рту.

- Если ты не угомонишься, то пожалеешь, - сказала женщина.

Сказано было таким тоном, что вурдалак тут же склонил голову, закрыл глаза и засопел.

Женщина устало отвернулась к стене. Проснулась она от того, что кто-то лез под одеяло осторожно, словно змея.

- Тебе чего? - строго спросила женщина.

- Мне холодно, - прошипела змея, продолжая вползать.

Женщина встала, принесла куртки и шубы, вытянула Бертрана за ноги из-под одеяла и закидала сверху кучей тряпья.

На следующее утро на кухне за чаем женщина отчитывала ночного гостя: