Эта ласковая земля

– Я ее застолбила. На небе больше звезд, чем людей на земле, так что хватит на всех. Я застолбила эту, потому что если провести линию, соединяющую ее с нижней звездой, то найдешь Полярную звезду. Она помогает знать, куда я иду. А какая звезда твоя?

– Нижняя, – сказал я. – Та, которая соединяется с твоей и помогает показывать путь.

Мы смотрели на свои звезды, пока Мэйбет не сказала:

– Мне пора возвращаться.

– Спасибо за одеяло.

Я думал, что она уйдет, но она задержалась.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать, – сказал я. Это была почти правда.

– Мне тоже. Ты знаешь «Ромео и Джульетту» Шекспира?

Благодаря Коре Фрост я знал драматурга. Я смутно помнил сюжет про двух влюбленных, для которых все закончилось не слишком хорошо.

– Джульетте было тринадцать, а Ромео был ненамного старше, – сказала она. – Тогда люди женились молодыми.

Глядя на нее через костер тем вечером, я думал о поцелуе с Мэйбет Шофилд и пробовал представить, каково это.

– «Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: «Спокойной ночи»[38].

В тишине я смотрел на реку, призрачный, освещенный звездами поток, и снова думал, каково будет поцеловать Мэйбет Шофилд.

– Бак?

Я повернулся к ней, она подалась ко мне и на кратчайший миг прижалась губами к моим. Потом она встала и убежала к стоянке своей семьи.

Той ночью я лежал и смотрел на две звезды, которые навсегда будут связаны в моих мыслях. Я пылал, и этот огонь был совершенно новым для меня – его жар приносил не боль, а бесконечное наслаждение.

– Мэйбет, – сказал я вслух, ощутив сладость на языке.

Потом я подумал про Альберта, Моза и Эмми и снова испугался, до ужаса испугался, что, возможно, потерял их навсегда. Меня пронзили не только страх, но и чувство вины, потому что в компании Шофилдов я ненадолго забыл про них. Что я за брат после этого?

Утро в недавно окрещенном Хоперсвилле наступило рано. Перевернувшись в одеяле, я почуял, что костры уже горят. Я сел, посмотрел на реку, на широкое отражение розовеющего неба и понял, что должен сделать.

Миссис Шофилд уже развела свой костер. Над огнем висел черный котелок, наполовину наполненный водой, а на краю костра в углях стоял покрытый сажей кофейник. Похоже, остальные еще не встали, и миссис Шофилд сидела одна с дымящейся голубой эмалированной чашкой в руке. Она улыбнулась мне.

– Ты ранняя пташка, Бак?

– Только когда у меня есть дела, – сказал я.

– Ты пьешь кофе?

Я не пил, но мне было почти тринадцать – достаточно взрослый, чтобы жениться, по крайней мере по меркам старых времен. Так что я решил, что и для кофе я достаточно взрослый.

– Да, мэм.

– Возьми себе чашку из красного ящика в кузове.

Задний борт был опущен, и на нем стоял красный ящик, в котором лежали чашки, тарелки, столовые приборы и котелки со сковородками. Весь кузов пикапа был забит пожитками, которые Шофилды забрали с собой из Канзаса. Я взял чашку, и миссис Шофилд наполнила ее из почерневшего кофейника. Напиток оказался горьким и совсем мне не понравился, но я улыбнулся, как будто это была амброзия, и поблагодарил ее.

– Так у тебя есть дела, Бак?

– Я должен найти друзей.

– Они здесь?

– Может быть. Я надеюсь.

– Где ты будешь искать?

Я думал об этом большую часть ночи. Если копы каким-то образом арестовали мою семью, то Манкейто находился достаточно близко, чтобы предположить, что туда-то их и отправят для разбирательства. Я собирался наведаться в отделение полиции и узнать наверняка. Кроме этого, планов у меня не было.

– В округе, – сказал я.

– Это большая площадь. Они могут быть здесь, в Хоперсвилле?

– Сомневаюсь, мэм. Если бы они услышали, как я играю на гармонике, то уже примчались бы.

Из типи вышла Мамаша Бил, ее длинные седые волосы спутались от сна. Ранним утром она выглядела как старое дерево, согнутое и потрепанное бурей. Она выпрямила спину со звуком, похожим на трещание дров в костре. Увидев меня, она улыбнулась.

– Хорошо спал?

– Да, мэм. Еще раз спасибо за одеяло.

– Так поступают люди, Бак. Помогают друг другу. Ох, этот кофе чудесно пахнет.

Следующей проснулась Мэйбет. Должно быть, она расчесала волосы, прежде чем выйти, потому что они были длинными и мягкими – не как после сна.

Солнце только встало. Свет нового дня пробивался сквозь деревья, и Мэйбет словно облило золотом, и мое сердце замерло.

– Чем помочь, мам? – спросила она.

– Нам понадобятся овсянка и патока, – сказала миссис Шофилд.

Мэйбет пошла к грузовику, и Мамаша Бил сказала:

– Ей может потребоваться помощь, Бак.

Мы стояли около опущенного борта, и Мэйбет сказала:

– Ты мне снился ночью. А я тебе снилась?

– Да.

Это была не совсем ложь, на самом деле она мне не снилась, но я много думал о ней и представлял больше поцелуев.

– Та коробка, – показала она пальцем. – Можешь ее достать?

Это была коробка из гофрированного картона, заполненная всевозможными консервами и банками, все они были домашними.

– Вы сделали все это? – спросил я.

– В основном мама и Мамаша Бил, но я помогала. Большая часть выросла в нашем огороде в Канзасе.

Она достала банку с янтарной жидкостью – патокой.

– И ту коробку.