Эта тварь неизвестной природы

— Почему? Охранять вас их работа.

— А проводника? Вы явно с ним в контрах.

— Смешное выражение. Пусть всё идёт, как идёт. Я не прощаюсь, товарищ полковник, увидимся через часок на месте.

— А на машине со мной?.. — предложил Блинчук.

Папаша единым духом натянул маску.

— Мы уж с Яночкой напрямки, — сказала Яна детским голоском. — Своим способом.

Блинчук свободно повернулся к ним спиной и пошёл к машине. С кузова за ним наблюдали в восемь глаз, но он свернул к кабине, постучал в окошко. Водитель, пожилой человек в рыбацком свитере, опустил стекло. В ноздрях у него торчали зачем-то чистые ватные тампоны.

— Меня ждут в берлоге у Петровича, — сказал емё Блинчук. — Знаешь, где это, мазута?

Харон задрал брови, подумал, прикинул что-то к носу, не отводя глаз, и кивнул, заводя одновременно двигатель. Блинчук полез на кузов.

— Шульцев, — сказал он, усевшись. — Достань из-под машины швабру, отнеси на место и сполосни. Выполнять. Вы видели его лицо? — спросил он у всех, когда Шульцев скрылся со шваброй за сортирной будкой. — Этого, Папаши?

Глызин, Набис и Коростылёв в два приёма переглянулись между собой.

— Он же в противогазе, — сказал Коростылёв.

— Он же его снимал, — сказал Блинчук, и Коростылёв поднял бровь.

— Никак нет, товарищ полковник, — сказал Глызин. — Не снимал. Я внимательно. Виноват, конечно.

Блинчук выдул из себя через губы трубкой литр воздуха, уселся прямо, посидел, надел шлем.

— Н-да, — сказал Набис.

— Странно, что отсюда совсем не видно моей вышки, — сказал Блинчук. — И экскаваторы эти не мои. Что-то нам сплошное кино здесь показывают. Лето, опять же. Ну, я разберусь. С раскатами, мать или перемать.

Вернулся безмолвный Шульцев, взобрался на кузов, сел. Блинчук стукнул кулаком по затылку кабины. Машина тронулась и, выехав со Стояка, сразу свернула направо.

Архив Шугпшуйца (Книга Беды)

Файл «Фенимор-1»

Отрывок

Собственная расшифровка

(Орфографические ошибки расшифровки исправлены — С.Ж.)

(…) Мы встречаемся в Беженске в сквере перед факторией мадам Лебедевой в полдень первого мая две тысячи первого года. Разумеется, мы были знакомы и до того, жить в Ахтубинском Предзонье и не знать Свержина-Фенимора невозможно, если знать не его лично, так хотя бы знать о нём. Знакомство наше отнюдь не шапочное, но на интервью он согласился впервые, на обычных, правда, условиях. Трекер рейтинга «кинг конг», автор и соавтор самых знаменитых официальных треков, победитель динозавров, соавтор открытия Леса-Шатуна. Год назад он прошёл из Зоны в Казахстан, провесив единственный известный на сегодняшний день проход через Горячий (он же Казаший) Угол. Сколько он знает треков неофициальных, не знает, разумеется, никто, кроме него. Хорошая фраза.

Он одет по гражданке, в настоящие джинсы, хорошую кожанку, в руке банка настоящего пива. Он не вооружён. Мы здороваемся, обсуждаем последние новости о экипаже Антипова, у которого горючего осталось на сегодняшний день чуть больше полубака, и они там с Валовым начинают беспокоиться и что-то подозревать. О Земных делах мы не разговариваем, хотя из-за пазухи распахнутой куртки Фенимора торчит свёрнутый в трубку номер, по-моему, «комсомолки».

— Ладно, не хватало ещё о погоде начать. — говорит он. — Итак, гиена пера, шакал копировальной техники. Включай свой диктофон и спрашивай. Вдруг погода испортится. Видишь, какие тучки?

— Ты в Зоне с девяностого года, правильно?

— Так точно. С тридцатого мая. Старше меня тут мало кто.