Эти бессмертные

События, которыми был насыщен сон, были весьма странными. На второй день Павел заметил, что его тело изменяется. Сначала Павлу показалось, что окружающие люди стали уменьшаться, но потом Павел как-то посмотрел на свои руки и увидел, что короткие скрюченные пальцы стали длинными и прямыми, и тогда он понял, что меняется не мир вокруг, а его тело. Оно как будто вспомнило, каким было раньше, и постепенно превращалось в то, чем должно быть. И в душе тоже происходило что-то похожее.

Ощущение щенячьего мазохистского восторга, переполнявшее Павла в начале сна, заметно потускнело. Павел по-прежнему знал, что обязан повиноваться лорду Хортону, но теперь это повиновение было не как у дрессированной собаки, а как у вышколенного солдата. Теперь воля Павла не растворялась в воле повелителя, Павел научился отграничивать свои желания от желаний повелителя и стал замечать, что собственные желания становятся все сильнее. Как будто невидимая волшебная клетка, надетая повелителем на его мозг, наполнилась изнутри едкой кислотой и начала растворяться. В какой-то момент Павел осознал, что способен говорить со злым сарказмом и даже… Нет, не издеваться над повелителем! И не шутить… Павел не мог подобрать правильного слова для этого понятия, его невозможно коротко описать, его можно только прочувствовать, когда ты служишь в армии и какой-то незнакомый полковник, которого ты видишь впервые в жизни, обращается к тебе с какой-то глупостью. Ты встаешь по стойке «смирно», выпучиваешь глаза, отвечаешь строго по уставу, полковник понимает, что здесь что-то не так, но придраться не к чему. И только солдаты, наблюдающие за происходящим из курилки, могут оценить суть происходящего. И еще проходящий мимо лейтенант, такой же «пиджак», как и ты, смотрит на тебя и восхищается твоей ловко замаскированной наглостью. Причем в этой наглости нет ничего оскорбительного для полковника, это просто элемент армейской культуры, так же как матерная ругань — элемент культуры колхозника. Проведя в армии месяц, ты понимаешь, что солдаты никогда ничего не делают, если попросить их по-хорошему, они понимают только крик, вначале это кажется ненормальным, даже возникают мысли о поголовном сумасшествии, а потом ты понимаешь, что это естественно, что выполнять следует лишь тот приказ, который отдан достаточно решительно, потому что если выполнять любой приказ, наступит разброд и шатание. Слишком часто командиры облекают в форму приказа свои странные мысли, естественный солдатский саботаж работает как пакетный фильтр в компьютерной сети, он отсекает заведомый маразм и пропускает к мозгу солдата лишь те приказы, которые реально нужно выполнять. А теперь Павел оказался в роли солдата.

Да, он не раб, он солдат. Быть рабом унизительно, а быть солдатом в чем-то даже почетно. Солдат защищает Родину на рубеже, что ему выделен, и этот рубеж вовсе не обязан быть незримой чертой, проведенной командиром на местности. Солдат, заправляющий самолеты на аэродроме, выполняет ничуть не менее важную задачу, чем солдат, лежащий в окопе и всматривающийся в даль, вцепившись в ручной пулемет. А солдат-демон выполняет совсем особую службу, его задача — дать этому миру то, чего он лишен, привнести в него все лучшее, что может привнести демон, и не привносить худшее. И неважно, чем именно является это лучшее — боевым искусством, школьной арифметикой или музыкой. Кстати о музыке, надо при случае пошариться по замку, наверняка здесь найдутся какие-нибудь балалайки. Забавно будет сыграть на местном инструменте «Лестницу в небо», лорд наверняка порадуется. И в том, чтобы подарить повелителю эту радость, не будет ничего рабского, это его естественное желание поделиться со своим ближним доступной тебе частью прекрасного.

Раньше повелитель относился к Павлу с пренебрежением, дескать, магией не владеет, мысли не читает, тьфу, а не демон. Но это скоро переменится, это уже меняется, теперь лорд Хортон смотрит на Павла так, что взгляд проникает в самую душу, теперь демон для лорда уже не ничтожное насекомое, лорд, кажется, даже чуть-чуть побаивается Павла. Люди часто боятся того, чего не понимают, и лорды не являются исключением. Ничего, скоро повелитель поймет, что ему не следует опасаться своего демона, Павел служит ему не за страх, а за совесть. Потому что служить достойному командиру — это и есть долг солдата.

На третий день лорд разрешил Павлу покидать комнату и ходить всюду, кроме запретных мест. Повсюду Павла сопровождали трое стражников с длинными ножами, они думали, что оружие делает их сильнее, а Павел не спешил их разубеждать. При необходимости он легко справится со всеми тремя голыми руками. Только необходимости такой никогда не представится, стражники ничуть не мешают и даже, наоборот, помогают, разъясняя непонятное. И уже довольно много разъяснили.

Этот мир чужд, совсем чужд тому, к которому привык Павел. С первого взгляда трудно заметить разницу: земля под ногами, небо над головой, ветер и дождь — все такое же, но стоит присмотреться к деталям внимательнее, и разница становится огромной.