Этическая мысль

Ведь хорошо известно, что именно идеи русского правдоискательства находятся в центре произведений таких крупнейших писателей и мыслителей, сознательно разошедшихся с революционно-социалистическим крылом отечественной интеллигенции, как Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский. Более того, правдоискательство, как справедливо отмечает большой знаток русской культуры академик Д. С. Лихачев, было главным содержанием русской литературы начиная с X века; именно оно определяло ее идеологическое своеобразие по сравнению с другими мировыми литературами. "В самом деле, пишет он, - историческая литература, в которой искали, "откуда есть пошла", или "вещи сея начало", или место русского народа среди народов других стран, или место русской истории в истории мировой, - такая историческая литература была тоже формой правдоискательства, Древнейшее из дошедших до нас компилятивных произведений, относящееся ко временам крестителя Руси Владимира I Святославича, "Речь философа", - именно такого характера" [1].

1 Лихачев Д. С. Россия//Литературная газета. 1988. 12 октября. С. 5.

"Тут одна только правда, а стало быть, и несправедливо" [2], утверждают герои Ф. Достоевского, выражая ту характерную для него и для всей великой русской литературы мысль, что правда, не оплодотворенная глубоким нравственным чувством, не может быть справедливой, что без опоры на прочные нравственные основания осуществление идеи социальной справедливости и всеобщего блага неспособно дать конкретному, реальному человеку счастья, более того - чревато большими личными и социальными трагедиями. Именно эта мысль роднит и такие, например, во многом несхожие и, казалось бы, несопоставимые произведения советских писателей, как "Мастер и Маргарита" М. А. Булгакова и "Печальный детектив" В. П. Астафьева, "Ювенильное море" А. П. Платонова и "Пожар" В. Г. Распутина, "Деревенские рассказы" В. М. Шукшина и "Карьер" В. В. Быкова.

2 Достоевский Ф М. Собр. соч. В 12 т. М., 1982 Т. 7. С. 116

А разве не в народном стремлении к правде черпает свою энергию та основательная нравственно-очистительная работа, которая происходит сегодня на самых различных этажах нашего общества? К правде - как к научной истине, бесстрашно и без прикрас раскрывающей подлинную суть явлений жизни, нашей истории и современности. К правде - как к жизни по законам социальной справедливости и нравственности, жизни по совести. И то, что мощный импульс такой работе исходит сегодня не только "снизу", но и "сверху", возрождает нашу надежду на то, говоря словами одного из персонажей рассказа Андрея Платонова, что традиционное русское историческое правдоискательство соединилось в Октябрьской революции с большевизмом, соединилось для реального осуществления народной правды на земле [3]. И этот союз, это единство может пробить себе путь сквозь зигзаги, мучительные драмы и противоречия нашей истории.

3 См.: Платонов А. П. Государственный житель. Проза, письма. М., 1988. С. 591.

Все это неизбежно подводит нас к ряду весьма интересных и не до конца выясненных в литературе вопросов.

Коль скоро именно правдоискательство является тем живым, пульсирующим нервом, что придает направленность и эмоциональную окраску глубинным устремлениям народа, интеллектуальным исканиям его лучших представителей в переломные для родины времена, то вправе ли мы рассматривать его только в качестве социально-психологического феномена? То есть такого явления, глубинный смысл которого заключен не в нем самом и может быть постигнут лишь с помощью неких научных категорий, лежащих в иной системе социально-политических и философских координат и ценностей? Быть может, вернее было бы для правильного его понимания обратиться к раскрытию той просвечивающей сквозь психологию народа объективной логики его поведения, за которой угадывается некий закон его национального бытия, где, говоря словами поэта, уж "дышат почва и судьба"? И тогда присущее духу и характеру нашего народа правдоискательство приобретет и другой, самодостаточный, так сказать, смысл.

Тогда столь заметное, весомое для русской культуры, для нашего мышления и языка понятие "правда" обретет "неожиданно" права не только эмоционально окрашенного красивого и яркого слова, но и своего рода синтетической категории, глубоко схватывающей и отражающей мотивы и цели жизни великого народа, его историческое предназначение.