Этичный убийца

— Его звали Тодд. А поскольку ты не Тодд и не пакистанец, я думаю, у вас есть шанс найти общий язык.

Что ж, по крайней мере два преимущества у меня уже есть.

— Ладно, пойдем снимем номер, — сказал я. — Чур, я плачу.

— Женщины любят щедрых мужчин.

Мы двинулись обратно к лестнице и вдруг застыли на месте: у поворота, сложив руки на груди, стоял Бобби. В его сощуренных глазах светился упрек.

— Ребята сказали мне, что вы ушли сюда.

Бобби в ярости смотрел на нас, а точнее, на меня. Лицо его было красным от гнева. Даже глаза покраснели: можно было подумать, что он плакал.

Я открыл было рот, приготовившись засыпать Бобби неловкими оправданиями, — например, о том, что мы просто ходили за «Фантой», — но в последний момент передумал.

— Игрок требует, чтобы ты зашел к нему в номер сию же минуту, — сказал Бобби.

Голос его звучал зловеще. Я не сразу сумел оценить градус накала страстей, но когда понял, в чем дело, мне стало не по себе. Бобби был не просто рассержен — он кипел от ярости.

— Что ему нужно?

— Молчи и иди за мной.

Я посмотрел на Читру.

— Даже не знаю, что делать. Я не хочу оставлять Читру одну. На нее пытался напасть Ронни Нил, и я боюсь, что он по-прежнему ошивается где-то поблизости. Он явно ищет приключений, и меня это беспокоит.

— Что поделаешь, болтунов никто не любит, — сказал Бобби.

— Болтунов? Бобби, речь идет о попытке изнасилования!

Но Бобби, казалось, меня не слышал. Читра положила руку мне на плечо:

— Не волнуйся, я спущусь к бассейну. Я постараюсь держаться там, где побольше народу.

— Только не ходи никуда одна.

Она улыбнулась:

— Хорошо.

Бобби понял, что прощание окончено, и подтолкнул меня вперед.

Я проводил взглядом Читру, которая спустилась по лестнице и вышла к бассейну, и лишь убедившись в ее безопасности, вновь обернулся к Бобби:

— Так что все-таки происходит?

— Можно подумать, ты не знаешь, — ответил Бобби.

— Я действительно не знаю. Объясни.

Хотя, пораскинув мозгами, я понял, что причина могла быть только одна: Бобби сболтнул Игроку о том, что видел меня в его номере. Я весь напрягся, готовый в любую секунду сорваться с места и броситься бежать, но следующие слова Бобби меня остановили.

— Черт возьми, ты этого, конечно, не заслуживаешь, — сказал он, — но я ни слова ему не сказал о том, что видел тебя в его номере. Ты, конечно, подставил меня, но не настолько, чтобы мне доставило удовольствие смотреть, как тебе открутят голову. Если бы Игрок узнал об этом, он бы тебя убил.

Ну ладно, уже что-то. Значит, дело не в том, что я залез в его номер.

— Бобби, спасибо тебе большое, что ты ему ничего не сказал. Но если Игрок ни о чем не подозревает, тогда я вообще не понимаю, что случилось.

— Да ладно, Лем, брось прикидываться. Ты наврал мне, выставил меня в некрасивом свете, и, возможно, не сегодня завтра я потеряю работу.

— Да о чем же речь, в конце концов? Что я такого тебе наврал?

— Говорю тебе, хватит! Ты же видишь, что попался.

— Бобби, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Бобби глубоко вздохнул.

— О журналисте, — ответил он и посмотрел на меня с такой улыбкой, будто говорил на получи и распишись.

— О журналисте? О каком журналисте?

— О парне из «Вестника Майами». Он сейчас сидит в номере у Игрока.

Ничего хорошего мне это не сулило. Возможно, этот захолустный коп, Джим Доу, слишком глуп и озабочен собственными преступлениями, чтобы сообразить, что приключилось с Ублюдком и Карен, но журналист из «Вестника Майами» — совсем другое дело. Да уж, причины для беспокойства у меня были, но это отнюдь не объясняло, в чем причина ярости Бобби.

— А я-то здесь при чем?

— Я думал, ты слишком умен, чтобы бить меня ножом в спину. К тому же я все-таки немало для тебя сделал. Но несмотря на то что ты оказался настолько глуп, чтобы плевать на руку дающего, надеюсь, тебе по крайней мере хватит ума, чтобы спасти собственную задницу. Ты бы хоть сказал этому парню, что тебе запрещено с ним разговаривать! Возможно, тогда он бы не пришел беседовать с Игроком.

— Бобби, поверь мне, тут какое-то недоразумение. И как только этот парень меня увидит, он тут же сам скажет вам, что ошибся. Поверь, у меня нет никаких причин разговаривать с журналистами.

— Ну конечно, — ответил Бобби.

Мы уже подошли к двери Игрока. Бобби постучал раздраженно и отрывисто, и в следующую секунду дверь отворил Игрок. Он бросил на меня убийственный взгляд и прошипел какую-то фразу, которую я не расслышал.

У дальнего окна, возле стеклянного столика, сидел человек в белом льняном костюме и черной футболке. Глаза его были скрыты за солнечными очками, но мне показалось, что он смотрит не на меня. Это было как-то странно, и я подумал, что он не похож ни на одного журналиста из тех, что я когда-либо видел. То есть я в своей жизни не встречал ни одного живого журналиста, но этот парень был больше похож на героя сериала «Полиция Майами», чем на Лу Гранта.

Как только дверь открылась пошире, я увидел еще одного человека, который сидел по другую сторону стеклянного столика. На одном колене у него лежал планшет для записей, в пальцах он вертел фломастер в нетерпеливом желании поскорее начать записывать.