Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Но роль языковой дифференциации на раннем этапе истории первобытного общества не исчерпывается только этим. Так как мы приняли, что языковые различия проходят не между популяциями, а между группами популяций (хотя для такого умозаключения у нас нет объективных фактических оснований и оно остается предположительным), и так как мы рассматриваем их как механизм интеграции внутри охваченных одним языком популяций, то можно думать, что внутри этих популяций как-то сглаживался групповой полиморфизм по генетическим маркерам и он переводился на надпопуляционный уровень. Может быть, в этом зачаток такого направления изменений, которое привело в койне концов к явлению в современной геногеографии человека, называемому нами зонами распространения однородных вариаций аллелей[82]. Возможно, что интегративные процессы, охватывающие совокупности популяций, уменьшали и краниологический полиморфизм. Поэтому можно думать, что лингвистический фактор не только играл роль этнообразующего уже на самых ранних этапах истории первобытного общества, а, следовательно, и человеческой истории вообще, но и ввел дополнительную координату в систему генетических барьеров в основном географического и биологического характера, действующую до образования отдельных языков.

Этнопсихологический фактор.

Уже упоминалось выше несколько раз о противопоставлении своих чужим и об осознании этого противопоставления, как об основе, на которой формируется групповая психология. Противопоставление это послужило предметом специального анализа, как одно из основных понятий в системе социальной психологии[83]. Но достаточен ли анализ этого понятия в системе социальной психологии и исчерпывает ли он его содержание? Склонен думать, что нет и что на раннем этапе человеческой истории противопоставление своих чужим не уходило за пределы именно популяции и выражало осознание каких-то различий между членами одной популяции и представителями всех других популяций, в первую очередь — соседних.

Первый аргумент в пользу такой точки зрения лежит, как мне кажется, в том очередном обстоятельстве, что в составе любой группы древнейших гоминид отсутствовала социальная стратификация и, следовательно, кровное родство и осознание этого родства ставили всех членов коллектива в этом отношении в равное положение. Общие навыки и приемы охоты и собирательства, закрепленные именно в данном коллективе, психологическая совместимость всех членов коллектива в процессе тесной хозяйственной жизни, практика обработки камня и изготовления орудий с помощью установившихся традиционных способов, общий язык и полное языковое взаимопонимание, тождественное внеязыковое поведение в тех сферах, в которых оно сохранилось, наконец, какая-то общая сумма начатков знаний — все это и составляло психологическую основу того чувства, которое было, очевидно, доминирующим в первобытных коллективах древнейших гоминид и которое позволяло каждому воспринимать остальных, как таких же точно людей, что он сам.

Весьма возможно, что после образования разных языков, охватывавших несколько популяций, такое чувство сохранялось в модифицированном виде и по отношению к представителям соседних популяций. Но как только пересекалась граница популяционного распространения языка, это чувство, естественно, исчезало, так как при всем внешнем сходстве языковое недопонимание, не говоря уже о полном непонимании, ставило непреодолимый барьер, и ощущение общения с соплеменником пропадало. Его место занимало другое чувство — чувство общения с чужаком, с представителем какой-то иной группы непохожих людей. Таким образом, осознание сходства в пределах языковой общности, с одной стороны, и осознание отличий (и то, и другое, осознавалось, очевидно, по-разному — сходство, как полное сходство во всем, различие — как различие в первую очередь в языке), с другой, одновременно цементировали коллектив изнутри и усиливали его противопоставление другим извне Психологический фактор, т. е. психика группы, психология группового поведения с самых ранних этапов своего формирования выступали в этнической форме и подобно языку были и стимулами и сопровождающими явлениями этнообразования.

Скорость изменения антропологических признаков, материальной базы языка и культурных особенностей.

В предшествующем изложении мы бегло касались скорости изменений тех или иных антропологических особенностей или появления инноваций в культуре и языке. Рассмотрим этот вопрос полнее, насколько позволяют имеющиеся наблюдения.