Читаем Это был просто сон... полностью

Улица привела к широкой витрине того, что можно было бы назвать магазином музыкальных инструментов. Чего здесь только не было!

Стенд-горка с коробочками, над которыми висели голографические экранчики — наверняка, это были синтезаторы разного рода. Барабаны, только не круглой, а многоугольный формы — поодиночке и в комплексах, какие-то не то балалайки, не то гитары — форма вроде похожа, но вместо струн — мелкие, светящиеся многоугольники, расположенные рядами…

А еще среди различной инопланетной экзотики, словно гранитный остров посреди океана, возвышалось фортепиано самого что ни на есть земного вида. Инструмент стоял на почетном месте в центре салона и хозяйка, полная чернокожая женщина, несколько раз в день обмахивала его специальной щеточкой — от пыли…

Еще здесь всегда играла негромкая приятная музыка — без зрительного видеоряда, но с эмоциоанальным фоном — иногда медленная, иногда быстрая, но обязательно — с оттенком светлой печали в основе Кое-какие композиции Ирина узнавала — это были симфонии знаменитого Фарго.

Ирине очень хотелось сыграть что-нибудь самой… Что нибудь совсем простенькое, не такое изысканное, как концерты Фарго, но свое…

Ирина вспомнила, с какой радостью училась в классе фортепиано. Она всегда любила музыку, пыталась даже сочинять свое. Неизвестно почему, но отец был против "пустопорожнего бряканья", как он выражался. Хотя фортепиано — не гитара, как тут можно было именно брякать?

Отец был против.

И когда Иринину композицию взяли на конкурс, и нужно было ехать в Москву, он уперся рогом и кричал, что не отпустит дочь в этот вертеп разврата. Учительница музыки, пожилая дама из старых аристократок искусства, пришла к ним домой и спорила, запрещая зарывать талант дочери в землю. Тогда отец заявил, что не даст на эту поездку ни копейки. А Марта Леонидовна сказала, что оплатит дорогу сама.

В ту же ночь отец напился вдрызг — он всегда был не прочь заложить за галстук и…

В общем, Ирина на конкурс не поехала. На конкурс отправилась лучшая подруга Ирины, и выиграла его и прославилась… А когда юное дарование попросили сочинить еще что-нибудь, тут-то сердечная дружба и закончилась.

Потому что писать музыку на таких условиях Ирина отказалась наотрез. Если бы Настенька повела тогда себя по другому, она, может быть, и согласилась бы. Но человек, объевшийся легкой славы за чужой счет, уже не мог вести себя достойно. Эта звездочка закатилась так же быстро, как и вспыхнула, навсегда отравившись ядом ненависти к Ирине, не пожелавшей — вот подлость-то какая! — выручить лучшую подругу в трудной ситуации.

Ирина сжала и разжала пальцы, по которым пьяный в дупель отец лупил в ту ночь металлической линейкой, брызжа слюной от ярости. Слава Богу, обошлось без переломов…

Но об игре пришлось забыть. Вначале заживали руки, потом — попросту пропал интерес, навалились другие заботы. Иногда Ирина играла детям на стареньком садиковском фортепиано — просто чтоб не забыть ноты. Но дальше этого дело не шло.

Пока она не встретила Рустама.

Ирина улыбнулась своей памяти.

Это был знаменательный день!

Рустам пришел с ребенком, и откуда было Ирине знать, что малыш — сын его старшей сестры? И в мыслях даже не было попытаться понравится женатому мужчине. Но… Рустам стал приходить каждый день, забирая вместо сестры ребенка…

Когда Ирина впервые переступила порог его дома, в гостиной на почетном месте она увидела прекрасный инструмент, мечту всей своей жизни — фортепиано, с которым умели обращаться почти все члены семьи…

Ирина улыбалась, вспоминая, как вместе с Рустамом играла вальсы — в четыре руки. Кто бы мог подумать, что этот мужчина с внешностью качка любит и ценит классическую музыку? Собственно говоря, скоропалительная свадьба — через два месяца после знакомства! — была подлинным бегством из родной семьи.

Бегством от отца-алгоколика, с каждым днем все больше радости находившего на дне бутылки. От матери, принципиальной и гордой, живущей в своем параллельном мире — мире работы, где она была начальницей, где не утихали интриги и страсти (во многом благодаря ей самой). От маминых истерик, требований и святой уверенности в том, что все вокруг, в том числе и собственные бессовестные дети, существует исключительно ради того, чтобы ее обижать…

От брата, ненавидящего всех черно-буро-малиновых и вымещающего на них злость от собственных неудач…

Это был побег.

В семье Рустама Ирина глубоко прочувствовала то, чего у нее с детства никогда не было — атмосферу подлинной любви, нежности и уважения друг к другу. Здесь неплохо жилось разведенной старшей сестре с маленьким ребенком, прекрасно себя чувствовала дальняя родственница, пожилая уже женщина, очень плохо знавшая русский, но охотно взявшаяся обучать нового члена семьи осетинскому. И Ирину здесь встретили как родную дочь…

Все потеряно!

Ирина оглянулась, вбирая в память неземной пейзаж — ни одной зеленой травинки, причудливые цветы, которым и названия-то не сразу подберешь, чужие лица прохожих…

В пятнадцать лет это все вызвало бы лишь дикий восторг.

Но сейчас…

Перейти на страницу:

Похожие книги