Это были мы (СИ)

— Господин Фенрис, проснитесь! Да проснитесь же! — его разбудила медсестра.

В палате было светло. Голова трещала так, словно вот-вот расколется или лопнет. Сев на кровати, он машинально пошарил рукой под матрасом.

Рисунок Хоук исчез.

Ему вдруг подумалось, что всё это было одним длинным и странным сном. Мысли давались тяжело, тело будто дрейфовало где-то на поверхности бассейна.

Что нужно делать? Что говорить?

Медсестра измеряла давление и температуру. Фенрис даже не следил за её действиями, подчиняясь уже по привычке. Все, что он хотел — оказаться подальше. Как можно подальше отсюда и с пустой головой.

— С вами хочет поговорить мистер Резерфорд, — тихо сообщила медсестра, — пойдемте за мной.

Он покорно встал и пошел вслед за ней, задумчиво изучая трещинки в полу. Смотреть на свет было слишком больно, а мысли путались. Ему не удалось построить в голове ни одного более-менее связного предложения, образы вспыхивали и гасли, словно искры.

— Вы знаете, что это такое? — Фенрис не удивился тому, что детектив положил перед ним на стол тот самый рисунок.

Но ощутил страх, мгновенно догадавшись, что их походам в бассейн вместе с Джейсоном пришел конец.

— Как вы себя чувствуете? — осторожно спросил мужчина.

Фенрис поднял на него взгляд: глаза рефлекторно сощурились от солнечного света. По иронии судьбы затяжной дождь закончился именно сегодня, — за окном теперь весело чирикали воробьи.

Откуда-то издалека слышался вой полицейской сирены.

— Вы плохо выглядите, Фенрис.

— Я хочу выйти отсюда.

— К сожалению, я не располагаю информацией о возможности вашего освобождения. — Резерфорд расправил рисунок Хоук на столе и сложил руки на груди. — Вам известно, что за место здесь изображено?

— Выпустите меня, — Фенрис продолжал пристально смотреть на детектива. В глазах защипало.

Страх, что его обнаружили медленно перетекал в досаду, но досада испарялась, уступая злости. С ним снова происходило что-то странное.

— Вы хотите пойти в это место? — спросил мужчина, выдерживая зрительный контакт.

— Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.

— Я не в праве это решать, но мы хотим помочь. Без вашего сотрудничества я ничего не смогу сделать.

Волна ярости нахлынула неожиданно и необратимо. Он рывком поднялся на ноги, ухватил детектива за рубашку, молниеносным движением потянул на себя. С грохотом повалились на пол оба стула, на шум вот-вот должна была сбежаться охрана.

— Выпусти. Меня. Отсюда.

В глазах Резерфорда застыл ужас, Фенрис почувствовал, как горят его ладони. От соприкосновения с кожей на шее мужчины заструился дымок, запахло палёной плотью.

— Скажи мне, из-за кого я здесь? Кому я перешел дорогу? — он говорил быстро, выплевывая из себя слова, словно яд.

— П-пустите меня, — сипло выдавил детектив.

— Назови мне имя!

— В-вы подвергаете себя опасности!

— ИМЯ! — Фенрис встряхнул Резерфорда так, что тот обвис в его руках словно тряпичная кукла.

Перед глазами поплыли круги. Он знал, что должен останавливать то, что внутри, но проклятая ярость мешала!

Фенрис держался из последних сил, чтобы не сдавить шею детектива еще сильнее.

— Д-данариус! Его зовут Данариус, — задыхаясь прошептал мужчина.

Он отпустил руки, и Резерфорд с шумом повалился на стол, однако тут же сориентировался и отскочил назад к окну, хватаясь за пораженный участок кожи. На его шее виднелись отчетливые следы от пальцев, — места, где дотрагивался Фенрис были похожи на ожоги.

От запаха палёной плоти снова замутило.

В это же мгновение в помещение ворвалась охрана, его бесцеремонно скрутили, и последнее, что Фенрис видел перед глазами — яркий свет солнца за окнами. Потом окутала темнота.

Зачем я тебе? Что я могу для тебя сделать?

Кто я такой?

Он пришел в себя в карцере. Это была комната без окон, со стенами, обитыми светлым и мягким наощупь материалом. Плечи затекли, он лежал в углу, руки скрутили за спиной в смирительной рубашке.

Я монстр, Хоук. Зачем я тебе нужен?

От накатившей безысходности захотелось выть. Фенрис свернулся в клубок и крепко стиснул челюсть, чтобы не закричать.

Он вспомнил Данариуса.

Желчь. Словно желчь в горле, горечь на языке. Боль. Все эти отметины, шрамы на его теле оставлены этим человеком. С ним была связана большая часть его жизни. Детство, вопросы, остававшиеся без ответов, страх и одиночество.

…И Хоук.

Хоук, которая появилась, словно свет в глубокой, непроглядной темноте длинной ночи.

Зачем они встретились?

Почему он не смог её забыть? Химическая реакция, возникающая при интимной близости? Запахи? Чувства? Слова?

Он уткнулся головой в колени и тихонечко застонал он боли.

Все его тело было одной большой картой боли. Вся его жизнь должна была закончиться в агонии.

Но Хоук изменила и это.

Почему ты нужна мне, Мариан?

========== SPECIAL - IV - ==========

Spinning infinity, boy

The wheel is spinning me

It’s never-ending, never-ending

Same old story

— То есть как это в изоляторе?