Это было в Краснодоне

А здесь, в этом сером бараке под фашистским флагом, текла своя особая жизнь, полная пьяных разгулов и тревожного ожидания чего–то страшного и неизбежного.

Большая комната с квадратными окнами, выходившими во двор, несмотря на обилие мебели, казалась пустой и необжитой. Лучи солнца, с трудом пробивавшиеся сквозь густую листву деревьев, скупо освещали её. Хозяин комнаты, видимо, не очень заботился об удобствах и стащил сюда все, что попалось под руку. Вдоль стены выстроились самые разнообразные, словно собранные для коллекции стулья, в противоположном углу под небольшим, вырезанным из журнала портретом Гитлера стояла широкая, ничем не покрытая деревянная скамья. Рядом с ней прижался к стене диван с бесчисленным количеством резных затейливых полок. Самое видное место занимал массивный, обитый зелёным сукном письменный стол.

За этим столом восседал рослый мужчина лет сорока в темно–синем френче, плотно облегавшем грузную фигуру. На бледном одутловатом лице его с крупным прямым носом и мясистыми губами резко выделялись густые мохнатые брови, под глазами отвисали землистого цвета мешки.

Это был начальник краснодонской полиции Соликовский.

Василия Соликовского знали многие жители Краснодона. В город он приехал несколько лёт назад, после того как отбыл срок в исправительно–трудовых лагерях. За что он попал туда и сколько пробыл — об этом Соликовский никому не рассказывал.

Поначалу он устроился десятником на одной из доживавших свой век небольших шахтёнок. Но продержался там недолго: с людьми десятник обращался грубо, несколько раз приходил на работу пьяным, однажды ни с того ни с сего накинулся на молодого рабочего с кулаками. Незадолго до начала войны его уволили.

После этого Соликовский целыми днями слонялся по пивным, плакал пьяными слезами, ругая на чем свет стоит советскую власть, которая так несправедливо обошлась с ним. В пивных он нашёл себе подходящую компанию из мелких жуликов, таких же, как он, пьяниц. Эта компания причиняла краснодонцам немало беспокойства: не проходило дня, чтобы пьяные дружки не затеяли где–нибудь драки, кого–нибудь не ограбили.

Когда с запада донеслись первые отголоски канонады и в городе появились отступающие советские войска, Соликовский внезапно исчез. Рассыльный Краснодонского военкомата, принёсший повестку с вызовом на призывной пункт, застал дома только его жену.

— Ушёл мой Васенька туда, — махнула она рукой в сторону приближающейся канонады, — не стерпела его душа, добровольцем на фронт побежал.

…Через несколько дней город заняли фашисты, и жители Краснодона снова увидели Соликовского. Он важно шагал по улице в белой папахе с малиновым верхом, в синем старомодном френче и широких штанах с жёлтыми лампасами. К поясу была прицеплена гибкая ремённая плеть.

В таком наряде он явился к начальнику военной комендатуры Краснодона майору войск СС Гендеману. Круто выпятив грудь, молодцевато представился:

— Бывший сотник петлюровской армии, сын помещика. В гражданскую войну участвовал в боях против коммунистов!

Майор пытливо посмотрел в глаза Соликовскому:

— При советской власти чем занимались?

— В основном сидел в тюрьмах, господин майор. За разные дела.

— Хотите служить у нас?

— Рад послужить великой германской империи, освободившей нас от коммунистического ига. Готов на любую работу!

Гендеман черкнул несколько слов на листке бумаги, протянул его Соликовскому:

— Идите к начальнику районной жандармерии гауптвахтмейстеру Зонсу. Будете работать под его непосредственным руководством.

Так Соликовский стал начальником городской полиции.

Начальник жандармерии Зонс познакомил его с Захаровым — следователем по уголовным делам. Узкогрудый, с прыщеватым, жёлтым, как дыня, лицом, Захаров держался нагло, разговаривал с презрительной усмешкой. В первый же день он зашёл в кабинет Соликовского, небрежно развалился на стуле, откинув на спинку рыжую, коротко остриженную голову, и, с наслаждением затягиваясь вонючей немецкой сигаретой, принялся рассказывать о себе: специального образования не имеет, отсидел десять лет за убийство («деваху одну прикончил из ревности»), в тюрьме близко сошёлся с ворами–рецидивистами. От них получил надёжный адресок и после освобождения приехал в Ростов. Занимался' грабежами, однажды чуть не «засыпался», собрался махнуть в Москву, но фронт приблизился к Донбассу, и пришлось застрять в Краснодоне.

— Теперь, значит, нахожусь на службе у фрица, — весело закончил он свой рассказ. — Ты как, сам напросился в полицию или ради заработка? — он сразу перешёл на «ты». — А я, понимаешь, люблю красивую жизнь — ну там выпить и ещё кое–что… В полиции, я думаю, недостатка на сей счёт не будет, а? Лафа, черт побери!