Это идиотское занятие – думать

Джорджу исполнилось пятьдесят в 1987 году, и вскоре его сразил автобиографический вирус. В 1992 году он попросил меня прочитать, что он насочинял, ему это не очень нравилось. «Это» представляло собой около ста страниц с двойным междустрочным интервалом, охватывающих первые шесть лет его жизни, с избыточными, часто смешными подробностями, вперемежку со множеством довольно неловких «писательских» пассажей. Сто страниц шли одним блоком – это была первая глава. Я намекнул ему, что такими темпами первые шестьдесят лет его жизни займут тысячу страниц. Даже в эпоху толстых мемуарных кирпичей он бы всех переплюнул. «Потому ты эту хрень и читаешь», – сказал мне Джордж. Ему нужна была помощь.

Так начался долгий, непрогнозируемый, извилистый, спонтанный и довольно веселый процесс документирования жизни Джорджа Дениса Патрика Карлина, его творчества и его эпохи. У меня уже было десять-двенадцать часов отличного материала, собранного для книги «Это уже слишком». За следующие десять лет набралось еще сорок-пятьдесят часов записей наших разговоров и столько же часов устного общения. Процесс развивался непредсказуемо. Едва мы закончили первый этап работы, как я стал главным редактором сатирического журнала «Спай», а Джордж начал готовиться к съемкам в ситкоме «Шоу Джорджа Карлина» для телесети «Фокс». Работать мы могли лишь эпизодически: когда вдруг оказывались в одном городе. Через год «Спай» закрылся, ненамного дольше продержалось и «Шоу Джорджа Карлина». Тогда мы возобновили работу. Кассет становилось все больше, накапливались разные заметки, и я приступил к черновым наброскам первых глав.

Стал оформляться и жанр, который отвечал бы нашей задумке. Джордж не хотел называть это автобиографией: автобиографии писали только безмозглые политики и придурки из криминального бизнеса. Отбросили мы и нарциссический галлицизм «мемуары», усмотрев в нем лингвистическую помесь двух «я» – английского «me» и французского «moi». Джордж хотел показать, что его без малого сорокалетняя карьера неотделима от основных тенденций современной комедии, поэтому я стал добавлять фрагменты-связки о культурной жизни в эти годы. Наконец через столько лет мы определились с жанром книги, совместившей биографию с автобиографией: квазибиография Джорджа Карлина. С тех пор мы ее так и называли.

В начале апреля 1997 года Бренде, жене Джорджа, диагностировали рак печени на терминальной стадии. Состояние ее резко ухудшалось, и буквально через пять недель она умерла – за день до шестидесятилетия Джорджа. Нашу работу пришлось притормозить. Бренда занимала очень важное место в квазибиографии, и с уходом жены его накрыла депрессия, продлившаяся около года.

Еще в начале 1997 года вышла его первая юмористическая книга в твердой обложке – «Отпад мозга». Она стала бестселлером, и Джорджа, как автора, это не могло не радовать. Он начал планировать вторую книгу – «Напалм и жвачка для рук». Своим чередом шла и подготовка квазибиографии. Мы по традиции время от времени встречались, чтобы обсудить, что нового произошло у него в жизни, какие из материалов можно доработать, а какие включить в книгу.

Выход «Напалма и жвачки для рук» планировался в конце апреля 2001 года. Промокампания книги включала вечер Джорджа в Театре гильдии сценаристов в Лос-Анджелесе – в рамках престижной серии лекций под названием «Писательский блок». Джордж попросил меня стать соведущим вечера и поговорить о новой книге, а также о его жизни и работе. Интеллектуальную планку мы задали довольно высокую – в зале собралось немало видных членов Гильдии сценаристов США – и, хотя поначалу ощущалась некоторая неловкость, мы смогли расслабиться и очень увлекательно побеседовать. Общаясь, мы оба поймали себя на мысли, что иначе и быть не могло – не зря же мы столько лет этим занимались. Мы просто представили публике наши спонтанные околобиографические разговоры, часто заводившие нас бог знает куда. Зрители, по всей видимости, остались довольны, вечер удался. (Хотя вопросы от авторитетного «Писательского блока» не дотягивали до заданной нами планки. Кто-то спросил: «Что вы смотрите по телевизору?» Другой вопрос был: «Как вы относитесь к нынешней плеяде комиков?»)

Итог вечера: квазибиография снова оказалась в центре нашего внимания, и мы опять обсуждали, реально ли издать ее следующей книгой. Очень типично для Джорджа – отмерять все по семь раз, прежде чем отрезать.

Обычно он сам выходил со мной на связь, присылая по электронной почте лихо закрученные скабрезные письма. Всякий раз, завидев во входящих ник «СнегменАл» (то есть Ал Слит, укуренный метеоролог), я знал, что стесняться в выражениях Джордж не будет. Я старался не уступать ему, мы обменивались парой-тройкой малоцензурных писулек, пока не договаривались, когда и где встретимся или созвонимся.

Однажды Джордж решил позвонить мне в Нью-Йорк без предупреждения. Меня дома не было, трубку взял мой одиннадцатилетний сын Ник, у которого в детстве был необычно низкий голос. Состоялся такой разговор:

НХ: Привет.

ДжК: Тони дома?