«Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу». Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела

«Я — плоть и душа», — так говорит ребенок. И почему не говорить, как дети?

Но пробудившийся, знающий говорит: я — плоть, лишь она, и ничто больше. А душа — только слово для чего-то во плоти. Плоть — это большой разум, множество с единым сознанием, война и мир, стадо и пастырь. <…> За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный повелитель, неизвестный мудрец, который зовется «Я». В твоей плоти живет он, он и есть твоя плоть[3] (Nietzsche, 1891/1989, S. 28 и далее).

В то время как ребенок еще предполагает разделение души и плоти, Ницше видит в последней единство духа, души и тела. Шекспир понимает этот вопрос несколько иначе и вкладывает в уста интригана-неудачника Яго, который полагает, что все человеческое можно подавить с помощью разума, такие слова: «Наше тело — сад, а воля в нем — садовник» (акт 1, сцена 3). Яго думает, что с телом можно совладать так же, как он манипулирует человеческими отношениями, а Ницше имеет в виду нечто прямо противоположное.

Осцилляция — очень подходящее понятие для постоянного изменения единства «Я» и тела, души и плоти, с одной стороны, и, с другой стороны — их разделенности, в которой тело воспринимается как объект внешнего мира или же плоть видится партнером и посредником между «Я» и социальным окружением. Возможность расщепления или диссоциации тела и «Я», т. е. «я-тела» и «я-целого», своего рода отношений между ними, рассматривается не только психологией и психоанализом, но и издавна художественной литературой. В романе «Имаго» Карл Шпиттелер (Carl Spitteler, 1906) представил отношения героя со своим телом как дружеские.

Дома, когда он растянул все свои члены на постели, ему снова стало легче. «На здоровье!» — пожелало ему тело. «Спасибо, Конрад», — ответил он дружелюбно. Он по-товарищески назвал тело Конрадом за то, что все кончилось хорошо.

В переписке с К. Г. Юнгом 3. Фрейд (Freud, 1974, S. 274) жалуется на свои недомогания и, намекая на Шпиттелера, также называет свое тело Конрадом: «К счастью, я вернул Конраду его нормальное пищеварение особой заботой в Гамбурге и Берлине». Судя по всему, путешествия неблагоприятно сказывались на нормальном пищеварении Фрейда. А из Рима он пишет о посещении Сицилии: «Первая неделя на острове была высшим наслаждением. Следующая за ней вследствие постоянных сирокко стала тяжелым испытанием для бедного Конрада» (там же, S. 390). Здесь видно, что Фрейд обращает внимание на тело, когда оно доставляет или испытывает неприятности.

В прекрасном стихотворении Роберт Гернхардт (1987) перечисляет целый спектр взаимодействий со своим телом-спутником, которое воспринимается как упрямый партнер-антагонист.

Семь раз мое тело

Мое тело — вещь без защиты,хорошо, у него есть я.Со мной оно в меру упитанно,Укутано в гору тряпья.Телу со мной привольно,хлеб даю ему и вино.

Но вечно оно недовольно,и в конце плюется оно.Мое тело мне непослушно,у нас с ним полный раздрай.Я к искусству неравнодушен,ему тел чужих подавай.Тело творит помои,

ногти, волосы, кал и пот.Я стригу его, я его мою,ноги, голову, спину, живот.Мое тело совсем сумасбродно,оно жадность, похоть и лень.Постоянно приходит в негодность,я чиню его изо дня в день.Тело мне «спасибо» не скажет

и порой причиняет мне боль.Для него по горам я лажу,Окунаюсь в морскую соль.Мое тело асоциально.Не для него болтовня.Я жизнь для него проживаю,Оно убивает меня.

В интервью газете Süddeutsche Zeitung 30 октября 2008 года известный молодой пианист Ланг Ланг говорит о своих пальцах, столь значимых для него, как о партнерах и друзьях.