«Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу». Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела

Но что же это тогда: отпуск или стресс? Задуматься стоит и о том, и о другом. Если речь идет о неразрешенном конфликте автономии-зависимости, который лежит в основе происходящего с телом, то тело может найти неудачный выход из него или подать сигнал тревоги. Тогда на тело будет иметь влияние и желанная свобода (отпуск), которой пациентка в то же время боится, и стресс на работе, от которой она зависит, которая оказывает на нее давление и ограничивает свободу. Но нет ничего однозначного — все двойственно. Отпуск означает свободу от работы, но связан с редкостной близостью с партнером — 24 часа в день вместе в одном гостиничном номере, а работа, с другой стороны, означает автономию и независимость… Болезнь в отпуске в любом случае значила для пациентки обращение к партнеру: ты должен за мной ухаживать и быть милым со мной, но не подходи ко мне слишком близко!

Экзема

Заболевания кожи, органа, обеспечивающего контакт, — это не только замена объекта телом, но и замена контакта с ним, т. е. связи с материнским объектом. Часто самоповреждающему поведению, а именно текущей по коже теплой крови, жизненному соку, приписывают успокаивающее действие, даже сравнивают ее с «защитным одеялом», т. е. переходным объектом (Kafka, 1969), поскольку кровь вступает в контакт с кожей пациентки. Даже при самоповреждающем поведении в детском возрасте, трихотилломании, при которой депривированный ребенок вырывает волосы, а затем берет их в рот, жует их и, наконец, проглатывает, ясна связь с матерью, содержащаяся в симптоме, ведь мягкие волосы являются репрезентацией материнского, которое ребенок воплощает, инкорпорирует, когда глотает вырванные волосы. Это промежуточные объекты (Buxbaum, 1960) или объекты-мосты (Kestenberg, 1971), части тела, которые символизируют связь между матерью и ребенком.

В то же время объект сохраняется на расстоянии, он отграничен. В симптоме всегда содержится и отыгрывается амбивалентность в отношении объекта.

У пациентки А. (см.: Hirsch, 1987), которая в детстве в течение многих лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отца, развилась экзема на внутренней части правой кисти. Она получала удовольствие, опуская воспаленное место под струю теплой воды: так возникали приятные сексуальные ощущения, т. е. пациентка четко связывала в своей фантазии сексуальные переживания и симптом с хорошими сторонами отношений с отцом, который был куда мягче и дружелюбнее матери, хотя и использовал дочь для своего сексуального удовлетворения. Но когда выяснилось, что экзема возникала у пациентки всегда в тот момент, когда она знакомилась с новым мужчиной, я задумался о том, что симптом удерживает ее на расстоянии, т. е. экзема образует воображаемую связь с объектом и при этом служит защитой от другого объекта. И каждый раз, когда пациентка расставалась с партнером, симптом пропадал.

Есть еще одна пациентка, у которой экзема регулировала как происходящее в отношениях, так и сексуальное поведение.

Пациентка жаловалась, что ее сексуальная активность в многолетних отношениях все затихала и в то же время у нее появилось нечто вроде аллергии или экземы в области губ. Она «зверски» злилась на то, что ее партнер небрежно брился и из-за щетины она не могла приблизиться к нему. А в последнее время у нее развилась анальная экзема, которая распространилась и на генитальную область, так что она не может никого туда подпустить. С другой стороны, она расчесывает ее как безумная, и это для нее род онанизма.

Экзема держит партнера на расстоянии, и в то же время место, где она возникает, становится зоной взаимодействия с собственным телом, телесного контакта как суррогата, экстремального решения, такого, как мастурбация, когда объект отсутствует или его близость вызывает слишком сильный страх. Итак, телесный симптом является одновременно местом контакта и защитой от контакта. В этом последнем примере особенно отчетливо видна двойственная функция защиты от объекта и замещения объекта. В области гениталий кожа «действует». Пациентка Д. (см.: Хирш, 1987) с тяжелой генерализованной аллергией выразила это так: «Моя кожа взывает к матери, но болит, если она слишком близко ко мне!».