Это называется так (короткая проза)

— …совершенно питерскую историю тебе расскажу. Не знаю, почему питерскую, вообще-то это в Праге было, но она прямо питерская вообще. Я поехал с Катькой, Катьке тогда двенадцать лет было, мы с Иркой только после развода, ребенок весь дерганый. Ну, мы с Иркой вообще нормально так разошлись, но тоже не без этих. Но я ей сказал, давай я отпуск возьму, свожу Катьку в Прагу. Ну, поехали. Первый вечер, часов в одиннадцать, уложил ее спать и пошел по городу гулять, и вдруг у меня такая мысль: вот я уже и развелся, а проститутки у меня не было ни разу в жизни. Ну, а тут Прага, гуляют все, я решил — ну, надо. И вот дальше начинается какая-то совершенно питерская история. Короче, я пошел, там улица такая есть, ну, стоят красивые девки, в чулочках, в мини-юбочках такие… И что-то я все не могу и не могу. А там же в гостинице Катька спит, и тут у меня начинается мандраж: а вдруг она проснется — например, заболела, — а меня нет, а она больная там. Я смотрю на часы: полдвенадцатого; так, думаю, даю тебе час — и домой. Уже, значит, психую, иду мимо девок и говорю: ну, следующая! — а потом опять: нет, только не эта! И опять, и опять, а время идет, а меня колбасит уже… И тут идет мне навстречу — ну, бабища. Полвершка от горшка, лет, наверное, пятьдесят, с клюкой! Не ржи, я не шучу, реально, с костылем. Размалеванная… И подмигивает мне. И тут меня сами ноги к ней несут, ты понимаешь! И я говорю: сколько? А сам думаю: «С ума сошел!..» Она мне говорит: «Сто долларов». Сто баксов! И я даже не понимаю почему, беру и брякаю: «Идем». Слушай, дальше такое началось… Она меня ведет какими-то дворами, заводит в подъезд совершенно питерский, клянусь, пахнет котлетами какими-то, лестница, лампочка разбита… Я уже иду и только думаю: блядь, щас поверну назад, щас поверну назад — но обидно же, уже пошел! Смотрю на часы — пять минут первого, а мне еще до гостиницы минут двадцать, Катька одна, меня трясет…В общем, заходим в квартиру — и там на кухне! Мужики! Пьют! Водку! Ты понимаешь? Только чеканки с оленями не хватает, писец. Я говорю ей: нет, тут мужики, я ухожу, а она меня втаскивает в комнату — однокомнатная квартира! — кровать какая-то без постели, Достоевский какой-то, воняет… И она мне говорит: «Ну, раздевайся!» И тут, знаешь, я не понимаю, что произошло. Я стал расстегивать штаны и вдруг кончил. Она на меня смотрит, и я на нее смотрю, она говорит: пятьдесят, я говорю: ну тебя, на, бери сто — сунул ей сто в руку и как ломанулся! Ты понимаешь, в двенадцать двадцать восемь прибежал в гостиницу, Катька спит… Так вот, я хочу тебе сказать: Господи, как же мне стало хорошо! Такой покой, такое счастье вообще. Потом у меня, конечно, были еще проститутки, но уже не так всё.

* * *

— …израильских мужчин. То есть вот я же много езжу, да? Ну, где-то так, где-то иначе, но израильские мужчины — это какой то кромешный, бесстыжий пиздец. Месяц назад, в Париже, я иду злая, как собака, жарко вдруг так, я прусь в гостиницу, весь день туда-сюда. А жарко же, все кафешки столиками наружу стоят. И вот я иду, значит, и вдруг слышу мне в спину говорят: «Эйзу русия кусит!» Не знаю, как тебе перевести, — ну, в общем, это такой скабрезный комплимент, но главное — в нем есть слово «русская». В смысле, какая русская это самое. То есть он увидел во мне русскую, ну нормально, но ведь это не дома в Тель-Авиве, это, блин, в Париже, то есть они вообще, он и этот дружок его, которому он говорил, — они вообще не в курсе, что я понимаю иврит. Ты понимаешь? Это же такое свинство, у меня нет слов. Я имею в виду, они даже не надеялись, что я пойму, это не попытка клеиться — это чистое такое свинство, просто свинство, свинство такое. И вот я иду, а и без того жарко, я вся злая, пиздец, и думаю: ну вообще нигде в мире такого нет, ну, может, у дикарей, но ведь вроде условно цивилизованная страна, посмотри на цифры экспорта. И вот я иду и думаю: ну просто стыдно же, ну вот лично мне стыдно за свою страну, понимаешь? Иду такая и думаю: твою мать, мне тридцать два года, я прусь вся измочаленная, в домашних джинсах, без каблуков, без косметики, на голове только что мыши не какали, в очках, и мне в спину говорят: «Эйзу русия кусит!» Господи, да спасибо Тебе, спасибо Тебе, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо!

* * *

— …у нас семейная традиция — совершать идиотские поступки безо всякой пользы для себя. Например, мой дедушка был первым цыганом в истории, разбившимся при аварии самолета.

* * *

Тигре