Это называется так (короткая проза)

Проснулся я так сильно, как будто на меня кто-то заорал. Я сел на диване, весь в поту. Я испугался, что пока я спал, пришла мама и нашла чудище, или что оно проснулось, выбралось из окна и попало под машину, как мой кот. Я заставил себя прислушаться и услышал ужасные звуки из моей комнаты. Я бросился туда. У чудища все лицо было в слюнях, оно хрипело и дергалось, я видел его большие желтые клыки, потому что оно очень широко раскрывало рот. Я стал его трясти, но оно хрипело еще сильнее. Я очень испугался. Мы с мамой смотрим сериал про врачей, и я знал, что когда кто-то так хрипит и дергается, он умрет, если срочно не прибегут врачи. Я даже забегал по комнате и закричал: «Врачи! Врачи!» и захлопал в ладоши (я хлопаю в ладоши, когда очень нервничаю, ничего не могу с этим поделать). Но потом я заставил себя три раза вдохнуть и выдохнуть. Я сел на пол рядом с чудищем, у меня руки тряслись, я не знал, что делать. И вдруг я увидел маленький кусочек хорошего сыра возле самого лица чудища. Он был какой-то мокрый. Тогда я понял, что обронил кусок сыра, когда кормил чудище. Во сне чудище съело этот кусок и подавилось. Часть сыра вышла обратно, а часть нет. Тогда я залез чудищу в рот пальцами, вытащил кусок сыра и вытер пальцы о футболку. Чудище еще немножко похрипело, а потом стало нормально дышать. Тогда я не выдержал, лег на пол и заплакал. Я знал, что мама выкинет чудище, но я уже и сам хотел выкинуть чудище, я уже больше не мог. Если бы я не был хорошим человеком, я бы выкинул чудище прямо сейчас.

На следующий день у меня была лечебная гимнастика в нашей поликлинике. Я так нервничал из-за чудища, что не хотел идти. Я представлял себе, что оно проснется, вылезет из-под кровати, начнет кричать и его услышат соседи, — или, наоборот, что оно умрет во сне. Я очень хотел сказаться больным и остаться дома. Я правда чувствовал себя больным, у меня все тело болело от усталости. Еще у меня болели глаза, потому что я плохо спал, и живот. Но тогда мама точно не пошла бы на работу, а осталась бы со мной и вызвала бы доктора Расина, и мне пришлось бы дать себе пять, а то и шесть красных карточек, и я бы уже не пошел в выходные ни в кино, ни на каток. Хотя, если честно, сейчас мне не хотелось даже думать про каток или кино. Мне хотелось только сделать так, чтобы чудище исчезло. Я надеялся, что Алик будет на гимнастике и я смогу сказать ему, что я его люблю, но Алику все еще было нельзя много двигаться. Марина, которая ведет лечебную гимнастику в нашей поликлинике, посмотрела на меня очень серьезно и спросила, все ли у меня в порядке. Я сказал, что все в порядке, потому что если бы сейчас я рассказал ей про чудище, она бы все рассказала маме. Я еле — еле делал гимнастику, но Марина, которая всегда заставляет всех стараться, меня сегодня не заставляла. Я, наверное, и правда плохо выглядел.

После гимнастики Марина опять спросила меня, все ли у меня в порядке, и я сказал, что все отлично, просто у меня плохое настроение. Марина всегда отвозила меня домой на машине, потому что мама приводила меня и сразу должна была идти на работу. В раздевалке я переоделся в сухое и побежал к Марине, потому что мне надо было попасть домой как можно скорее. Навстречу мне по коридору шла дура Вера. Я хотел пробежать мимо нее, но она специально загородила мне проход и стала хватать меня между ног за штаны и смеяться. Я вежливо сказал ей, что у меня срочное дело и мне надо идти. Но дура Вера стала налезать на меня, то есть вставать на цыпочки и тереться об меня сверху вниз. Она очень громко смеялась. В коридоре, кроме нас, никого не было. Вообще-то я люблю, когда дура Вера об меня трется и делает такое, какое она делает. Мы с ней друзья, хотя и не такие хорошие, как с Аликом. Но сейчас я думал только о чудище. Я почувствовал, что начинаю злиться, и очень испугался, что сейчас со мной случится «это», и тогда все станет совсем плохо. Я оттолкнул от себя дуру Веру и сделал так, как меня учила Марина: три раза медленно вдохнул и выдохнул. Мне стало полегче, хотя дура Вера все время пробовала снова на меня налезть, мне приходилось прямо-таки отпихивать ее от себя. Вдруг дура Вера успокоилась и сказала: «Я по тебе соскучилась». Я снова вежливо сказал, что мне надо идти и это очень срочно. Тогда дура Вера закурила прямо в коридоре поликлиники. Это было совершенно нельзя, и кто это делал, на того ужасно кричали и могли выгнать с лечебной гимнастики. Я испугался, что меня поймают с дурой Верой, будут ругать и исключат, и побежал от нее прочь. Дура Вера закричала мне вслед, что она меня любит, и еще кричала, чтобы я обернулся, но я не обернулся, потому что знал, что она хочет мне показать, а мне сейчас было не до этого.