Это внутри

Ноэль Браун таскалась за Джереми все утро со своими дурацкими косичками и глазами преданной собаки. Вдобавок за какую-то ерунду Гарсиа наказал папаша, на полчаса вынырнувший из пучины биржевых колонок и обнаруживший, что сын во многом не соответствует утвержденному им образцу, после чего разгневанный родитель на неделю забрал у Таккера ключи от машины. И ладно бы Так предупредил заранее, можно было взять материнский Шевроле. Лучше, чем ничего. А теперь Джереми тащился из школы на автобусе, жизнерадостно-желтом, как жестяная пародия на солнце, в числе прочих безлошадных бедолаг и сопливой мелкоты. В числе прочих… Прочих… Даже само это слово отдавало серостью, киселем расплываясь на языке.

Автобус остановился на Уиллоу-стрит, из желтого брюха вырвалась струйка младшеклассников. Улица расплывалась в пелене падающих с неба капель. Клиника выделялась на фоне мокрого тумана белоснежным рафинадным кубиком. Сайхем подхватил сумку и выскочил под дождь в последний момент перед тем, как двери автобуса закрылись.

Окна белого домика светились мягким светом. Джереми прошел мимо, бросив взгляд в щель голубых занавесок. Там, в прохладной глубине кабинета, была она. Пышный клен ронял мокрые листья на крышу клиники, потемневшая от влаги кора дерева казалась темной, как волосы Дины Эванс. Джереми вспомнил тот день, когда за пеленой заранее известной серой жизни на миг мелькнуло нечто яркое и ускользающее, как сон.

В мае Рокки-Лейк проводил традиционное ежегодное многоборье. Тогда еще шестнадцатилетний, Джереми рассчитывал сменить серебряную медаль стрелка на золотую. Кроме этого, соревнования включали в себя плавание и забег на длинную дистанцию по горным тропам.

В день мероприятия его вполне ожидаемо зачислили во взрослую группу. Это несколько пугало, как перевод из бассейна с дельфинами в пруд, где кишат пираньи. Однако Джереми привлекал шанс стать, наконец, сильным среди сильных.

С рассвета все горные дорожки кишели людьми, организаторы устанавливали метки и флажки, местные репортеры занимали удобные позиции. На маршруте было два сложных участка: длинный спуск между больших каменных глыб и подъем по наклонной скале, на которую для безопасности были набиты пластиковые хваты для рук.

Выбив на цели десять из десяти, Джереми отложил винтовку и спрыгнул на тропу, отмеченную черной краской. Он обошел нескольких соперников и, вырвавшись вперед, замедлил шаг: впереди лежали пять километров пересеченной местности, нужно было беречь силы. Солнце поднялось над острыми пиками, пыль и травяной сок оседали на коже горящими пятнами.

Легкая часть пути осталась позади. Прыгая по большим валунам, Сайхем с удовольствием обогнал мужчин, которые были выше его на голову и гораздо шире в плечах. Мелькнула быстрая тень. Дина подмигнула Джереми и, оттолкнувшись, перебросила себя через острую грань скалы, сразу оказавшись впереди. Темные пряди выбились из косы, она легко находила опору для следующего прыжка, а приземляясь, так мягко опиралась на бурые грани камней, словно они были спинами гигантских бизонов, застрявших в узком ущелье.

Перед ручьем Дина помедлила, выбирая наилучший путь, Джереми воспользовался этим и, сойдя с обозначенной тропы, сиганул напрямую. Она догнала его у скальной стены, где Джереми восстанавливал дыхание перед подъемом.

— Не рискуй понапрасну, это всего лишь игра, — улыбнулась она и, зачерпнув ладонью текучий лед горного ручья, плеснула себе в лицо.

— Я люблю риск, — хмыкнул он и взялся рукой за первую яркую ступеньку.

— Признаться, я тоже, — сверкнула глазами Дина. Смазав руки магнезией, она прыгнула вверх, уцепившись за почти невидимый выступ скалы и, минуя цветные горошины хватов, легко заскользила вверх по стене.

К тому времени, как Джереми добрался до вершины, Дина уже спустилась к озеру. Ее тело рыбкой вошло в прозрачную гладь, не подняв брызг.

На церемонии награждения они стояли рядом: Джереми Сайхем стал еще одним обладателем золотой медали с орлиным глазом, Дина заняла второе место в забеге, сразу за Энтони Джонсом, профессиональным спортсменом, чья фотография висела в зале “Эдельвейса” рядом с портретом президента.

— Поздравляю, Джереми, — шепнула она, — ты молодец.

— Раз в год можно побыть отличником, — лениво улыбнулся он.

— Может, тебе и понравится, — заметила Дина, — ты сможешь добиться чего угодно, стоит только по-настоящему захотеть.

Он саркастически усмехнулся и отвел глаза.

“Легко сказать”.

Взрослые с детства воспринимали его как обузу. Неудобный ребенок с паршивым характером, и на этом все. В лучшем случае пополнит ряды рабочих, в худшем — последует примеру отца. Мать днями напролет держала Джерри дома, пока он был маленьким. Чтобы не мешал. Чтобы, не дай Бог, не выставил ее в дурном свете перед знакомыми.

Слова Дины прозвучали как издевка. И все же… похоже, что она искренне верила в то, что говорила. Может ли взрослый человек быть настолько наивным? Ему на миг стало горько и легко, словно из сердца вырвали осиное жало.

Теперь ему почти восемнадцать. За два года многое изменилось, но не это.

“Дина”.