Это всё ты

Как не думать о том, что моя Ю пишет Святу? Эти мысли приобретают маниакальный характер.

– Ян… – взволнованно шелестит Ю и упорно спихивает мою руку со своего бедра.

– Прости, зай, – ухмыляюсь я. – У меня воспаление.

– Ах… Чего? Наглости?

– Хах. Нет. Трогательного синдрома.

Юния улыбается и с каким-то чарующим трепетом роняет ресницы на алые щеки. Только необходимость смотреть на дорогу дает мне возможность оторвать от нее взгляд.

Высаживаю, как обычно, между домами. Прощаемся сладко.

Но…

Меня вдруг догоняет какая непреоборимая поебень. Выскакиваю из машины и нагоняю Ю. Проглотив ее испуганный вздох, притискиваю к стене. Сжимаю ладонями лицо. Жадно поглощаю и без того истерзанные губы.

В расшумевшемся улье вспышками мелькают одуряющие меня кадры, как Юния лежала подо мной, как бурно вздымалась ее охренительная грудь, как она учащенно и рвано дышала, как беспорядочно дрожала, как чувственно постанывала, как робко двигалась навстречу, как фантастически ощущалась, какой мокрой и ароматной она была, что это не помогла скрыть даже одежда, как нежно она трепетала, как исступленно целовала, как отчаянно обнимала, как трогательно боялась и смущалась, как красиво она кончала…

Поцелуй получается страстным до дикости. Почти животным. Жгучим. Влажным. Настойчивым. Рваным. Торопливым. Неугомонным.

Но Юния все-таки отталкивает.

– Мне надо бежать… Пока, – последнее мне в губы произносит.

Хочет всего лишь чмокнуть, но я открытым ртом ловлю. Несдержанно засасываю.

После чего Ю убегает уже не прощаясь.

– Увидят, ну… – улавливаю, пока выдергивает ладонь.

Естественно, я переживаю, что переборщил. Пишу ей еще до того, как успевает подняться в квартиру – прослеживаю ее путь по вспышкам в окнах лестничной клетки.

Ян Нечаев: Все нормально?

Ответ приходит не сразу, что меня едва не выносит из зоны контроля. Телефон отзывается, только когда я домой захожу.

Юния Филатова: Да.

Ян Нечаев: Не ругали?

Юния Филатова: Слава Богу, пронесло. Я заскочила в ванную, пока мама у соседки была. А папа подумал, что я давно дома.

Переписываемся быстро, допуская опечатки в словах и напрочь игнорируя знаки препинания. Да что там? Я на пороге застыл и дышу через раз!

Ян Нечаев: Я тебя не обидел?

Юния Филатова: Нет.

Юния Филатова: (*^^*)[12]

Растирая ладонью лицо, с шумом перевожу дыхание. И улыбаюсь, ощущая, как у самого рожа вспыхивает.

Ян Нечаев: (^L^)[13]

Юния Филатова: I❤️U

Ян Нечаев: I❤️U

Юния Филатова: Мне нужно отложить телефон и заняться домашней работой.

Ян Нечаев: Ок. Наберешь.

Она действительно звонит. Ближе к полуночи. Я даже не пытаюсь ломать комедию, что не измаялся в ожидании. Вываливаю почти все, что чувствую. Ю тоже не скромничает. Нет, конечно, смущается, но необходимый моему организму сироп щедро льет.

Не прощаемся. Засыпаем, когда бормотание теряет четкость.

На следующий день с утра пораньше приходят добрые вести: расследование по делу отца возобновлено. И мы с Ю немного выпадаем из жизней друг друга. Так получается, что мне нужно помотаться в интересах семьи. Переписываемся на постоянке. Но встречаемся только вечером третьего дня, на тренировке.

Мать вашу…

Я, как вижу Юнию, налетаю, едва ее с ног не сбиваю. Подрываю в воздух, когда шатается.

– Ян… Ян… Подожди…

Должен признать, на меня ее увещевания работают слабо. Я словно сорвавшаяся с цепи скотина. Хорошо, что лаять не умею, а то мой щенячий, блядь, восторг, услышал бы весь универ.

Но…

В какой-то момент Ю произносит имя, которое меня приземляет с треском. Одно, сука, имя.

– Свят…

– Что?

– Не звонил тебе?

– Нет, – толкаю сухо и немного резко.

А в башке уже гудит.

– Валерий Геннадьевич… – не сразу соображаю, к чему Ю упоминает отца Усманова. – Его сегодня с приступом в больницу увезли… Святик… Он получил увольнительную и уже летит домой… Я-я-ян…

49

Как ты смеешь этого не понимать?!

© Юния Филатова

– Я-я-ян… – растягиваю имя, на которое сейчас готова в буквальном смысле молиться. А он молчит. – Я-я-ян… – разбиваюсь во внутренней дрожи, которая мучает уже несколько часов. – Я не смогу ему сейчас сказать… Свят… Он очень волнуется из-за отца… Случай, и правда, тяжелый… Кровоизлияние… Валерий Геннадьевич в реанимации! Врачи никаких гарантий не дают! Я-я-ян… Что же ты молчишь??? Ты бы слышал Свята… Я его голос не узнала! – пытаясь повысить тон, срываюсь на хрип. В груди все сдавило. Нет отдельных независимых органов. Все в одной изувеченной массе. – Решила, потерял телефон… Подумалось, кто-то забавляется… А это не шутки, Ян… Я-я-ян… Я не смогу! Не смогу! Это убьет Свята… Я-я-ян?..

В его глазах появляется странный, будто болезненный блеск. Взгляд пустым становится. Смотрит сквозь меня и ни слова не говорит.

А потом…

Когда неестественную бледность лица разбавляет проступающий алыми пятнами жар, а веки приобретают воспаленно-красный оттенок, Ян делает натужный вдох и резко выталкивает:

– Подожди.