Это всё ты

Ян Нечаев: В дороге. Нужно проветриться.

Юния Филатова: I❤️U

Отправляю и замираю бездыханно. Кислород в легких заканчивается крайне быстро, а Ян… Он так и не отвечает.

Оседая на пол, разражаюсь слезами. А точнее, бьюсь в каких-то задушенных конвульсиях. Ведь боль такая сильная, что полноценный выплеск невозможен.

Вибрация входящего звонка. Яркая вспышка надежды. И… Горькое разочарование.

– Алло, Свят… – лепечу в микрофон, с трудом владея языком и упорно кривящимися губами.

– Ты плачешь?

– Да… Прости…

– Не волнуйся так сильно, ангел… Я уверен, что папа справится. Должен.

И снова мне становится убийственно стыдно.

– Конечно… Я тоже в этом уверена, Свят.

– Откуда я могу тебя забрать?

– Давай… Давай я тебя на троллейбусной остановке подожду, ок?

– Ок. Еду.

50

Так сталь огнем и закаляется.

© Ян Нечаев

«Я люблю тебя…»

Эти, блядь, слова… Эти проклятые слова!

Даже на затертой уплывающими минутами перемотке суть выжигает нутро. Весь организм это пламя охватывает. Догореть бы и воскреснуть – этот путь мне знаком. Доводилось не раз проходить. Но сегодня не помогают ни сигареты, ни скорость, ни время. Все это словно с обратной силой работает. Против меня.

Раздражает. Разбирает. Воспаляет. Отравляет токсинами.

Но самым лютым токсином, конечно же, остается Юния. Со своими уникальными, крайне навязчивыми и агрессивно забористыми визуалом, голосом, запахом, вкусом, манерами и чертовым, мать вашу, характером!

Со свистом вхожу в поворот. Заднюю часть машины тянет на обочину. В свободном движении поперек трассы валю. Пока не хватаю шинами лед. Тачку разворачивает полностью. Лобовухой к движущемуся потоку. Еще таскает, когда я, ослепленный светом летящего на меня автомобиля, вцепляясь в руль, прищуриваюсь и хладнокровно завершаю вращение на триста шестидесятом, блядь, градусе. В моей крови столько всего топит сейчас, что эта геометрическая мера никакого, мать вашу, впечатления не производит. Сердце неспособно ускориться, оно уже на повышенных долбит. Выгребает такой максимум, что меня распирает, будто физически в размерах раздувает.

Не вывожу эту мощь. Не вытягиваю.

Мобилу засыпает эсэмэсками. Стискивая зубы, не даю взгляду уйти на оживший экран. И все равно этих усилий недостаточно. Сражаясь с собой, морщусь, мотаю головой и натуральным образом рычу. На педаль газа давлю до тех пор, пока стрелка спидометра не прижимается к самой нижней справа отметке.

Чем я думал? Чем я, блядь, думал?

Задаюсь этим вопросом, когда в закипевшем мозгу всплывает разговор, который я никак не могу списать в архив.

– Нечай!

Окрик Свята прерывает мое продвижение к школьному актовому залу. Пока разворачиваюсь, сознание приятно плывет. Я на кураже, но дело не в алкоголе… Только в том, чей голос сейчас льет в уши про то, как мы быстро повзрослели.

– А ты че здесь? – ухмыляюсь я. – Ю уже поет, – озвучиваю то, что Усманов и сам способен слышать. – Валим скорее, пока не пропустили все выступление.

– Пропустим, – заявляет Свят неожиданно серьезно. – Нужно поговорить.

С трудом сглатывая, напряженно вглядываюсь в полумрак длинного коридора.

– О чем?

– Ты зачем явился? Куда летишь? Что задумал? – заваливает меня дебильными, но отчего-то пристыжающими вопросами.

Где-то за периметром моего беспокойства продолжает петь Ю, но мне вдруг кажется, что звук ее волшебного голоса отдаляется и неизбежно становится недосягаемым.

– В каком смысле? – вытолкнув хрипом вопрос, заглушаю эти дерганые вибрации столь же скрипучим смехом. – Школьный бал – общая туса, не?

Усманов, к моему удивлению, сохраняет серьезность.

– Туса, которая тебя никогда, на хрен, не интересовала.

– И че теперь? – раздражаюсь я.

Свят судорожно сглатывает, выдавая волнение, которое до этого успешно скрывал.

– Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь?