Этот мир не выдержит меня. Том 3 (СИ)

— Этот, — Сабалей указал на самый правый проход, — уходит на нижний ярус… Остальные тоже ведут вниз, но куда именно — сие тайна великая есть. Видишь ли, добрый юноша, пленившие меня негодяи сами крайне редко ими пользуются, а у нас, несчастных пленников, нет ни малейшей возможности изучать эти удивительные подземные сооружения.

Морж говорил то же самое. Правда, не так многословно и не так вычурно.

Я быстро осмотрел туннели — до черноты тёмные, диаметром чуть больше метра, они довольно круто уходили вниз уже через пару десятков шагов от входа. Пройти можно, но лифтом явно удобнее.

Вот почему люди Короля ими практически не пользовались — чтобы передвигаться по этим низким и извилистым «кишкам», приходилось сгибаться в три погибели. Это требовало слишком много сил. Особенно когда нужно было идти вверх.

Интересно, как сами морфаны здесь ходили? Они-то, если верить скульптурам, отличались прямо-таки огромным ростом…

Правый проход, ведущий на нижний ярус, перегораживала металлическая решётка, запертая на замок. И, судя по состоянию замка, в последний раз это чудо инженерной мысли открывали задолго до гражданской войны.

Я поднял небольшой продолговатый камешек и забил его в затянутую паутиной замочную скважину. Теперь ключом здесь не обойтись — придётся выламывать прутья.

Сабалей с интересом наблюдал за моими действиями.

— Не хочешь, чтобы снизу нагрянули незваные гости? — спросил он.

Я кивнул.

— Ты не по годам мудр, добрый юноша… — сообщил Сабалей, когда мы вышли из туннеля. — Лучший полководец первой эпохи — Луц Корнель Суллон по прозвищу «Удачливый», всегда начинал подготовку к сражению с того, что занимался собственными тылами. Он не проиграл ни одной битвы, но всё равно закончил плохо…

Мужчина замолк. Он ждал, что я захочу узнать, как именно закончил свой славный жизненный путь древний полководец, но не угадал. Сейчас меня мало заботили такие вопросы.

— Его заколола стилетом наложница, — Сабалей не выдержал уже через мгновение. — Она узнала о том, что возлюбленный предпочёл ей другую. Великий воин и сильнейший мастер стал жертвой низменной ревности… Драма, трагедия, накал чувств! Не сочти за бахвальство, но я три сезона играл роль Луца на сцене Квадратного театра Векреции и сам дож плакал, когда моё тело уносили за кулисы…

Сабалей гордо подбоченился. Тощий, заросший, облачённый в подранную одёжку, он выглядел до нелепости смешно.

— Думаю, — негромко ответил я, — это были слёзы радости.

— Почему ты так решил?

— Потому что если тебя уносят за кулисы, значит, представление закончено, а вместе с представлением закончена и твоя болтовня. Лично я на его месте был бы бесконечно рад этому обстоятельству.

— Ты язвителен, юноша! — Сабалей прищурился. — И, возможно, не так добр, как я предполагал!

— У всех свои недостатки. Я недобр, ты болтлив… Если хочешь увидеть мою доброту, то будь так любезен — заткнись и делай то, что я говорю.

— Тебя воспитывали в хлеву! — фыркнул Сабалей. — Никакого почтения к старшим! Современная молодёжь начисто лишена присущего нашему поколения уважения к возрасту…

Я усмехнулся. Слышать это было вдвойне забавно, потому что недовольный современной молодёжью Сабалей на самом деле был примерно в два раза младше меня.

Пока мы перекидывались фразами, я осмотрел хибару, где жили надсмотрщики. Там обнаружился шкаф с оружием — собранный из трухлявых досок, но закрытый навесным замком.

Я перевернул эту неустойчивую конструкцию ударом ноги. Поднялась туча пыли, дерево жалобно затрещало, и через мгновение на полу лежали покрытые ржавчиной длинные ножи, изогнутые тесаки и топоры на коротких рукоятях.

Всё это добро было перемешано с обломками досок.

— Перебери оружие, — сказал я, взглянув на Сабалея. — Выбери что-нибудь для себя и Молчуна, остальное свяжи в вязанки, чтобы было удобно нести.

Удивительно, но мужчина не разразился пространной речью и даже не стал задавать лишних вопросов. Он просто молча кивнул. То ли обиделся на меня, то ли испугался — не знаю. Но так было гораздо удобнее.

В дверном проёме мелькнула физиономия Молчуна. За несколько минут он так искорёжил подъёмный механизм, что восстановить его вряд ли удастся. Ремни разрезаны, металлические детали погнуты, деревянные — превращены почти в труху.

Молчун даже платформу сумел снять и затащить на карниз. Удивительная производительность — у мужчины явно был серьёзный талант к разрушению.

Он посмотрел на меня, ожидая дальнейших распоряжений.

— Нужно забаррикадировать проходы, — сказал я. — И чем тщательнее, тем лучше.

Молчун кивнул, развернулся и без споров отправился выполнять поручение. Люблю немногословных людей — они работают куда лучше болтунов.

— У меня такое ощущение, — проворчал Сабалей, — что мы поменяли одного хозяина на другого…

— Тебя никто здесь не держал. Ты сам согласился помогать.

— У меня такое ощущение, что ты прикончил бы нас не задумываясь, реши мы уйти…

Проницательный мужик, что ни говори.